Месяц Мокша, 27-е- - -
Аббен, Торговый район, улица Сан-Ришар, 11:15 
____________________________
Улицы Аббена поражают своим колоритом и контрастностью, особенно если ты видишь их впервые. Невольно возникает ощущение что архитекторы, воссоздающие город из ничего, красоте сооружений придавали очень малое значение, все свое творчество и вдохновение направляя на внешнее оформление, которое любовало бы глаз любого. Аббен – это город построенный художниками. Низкорослые двухэтажные домишки, опасно трещащие даже под самым слабым дуновением ветра разукрашены тут подобно настоящим картинам. Каждая обветшалая стена – чудное полотно, на которое чем дольше смотришь, тем глубже проникаешь в чужую фантазию, под влиянием которой рисовался этот шедевр. Каждая улочка Аббена – целая галерея искусства, от самой богатой площади до самого бедного переулка, где в нос начинает въедаться запах тухлятины и мочи. По городу можно гулять часами, настолько он велик и красив, настолько обворожителен тот хаос цветов и красок, царящий в нем. Каждая плитка мрамора, если присмотреться, может поведать вам занимательную историю о жизни того, кто ее раскрашивал. В Городе Художников нет определения красоте, тут каждая краска, каждая черта по своему хороша. Крохотные дома-ульи, теснящиеся друг к другу большими кучками – наглядный пример контраста цветов в живописной разрухе и нищете. Такая картина вызывает печаль у тех, кто ее созерцает. Сточные канавы в которых сидят немощные старики и калеки, тянущие к вам своим худые, иссохшие руки, будто вы и ваша монета – единственное спасение, оставят после себя горький осадок и чувство опустошенности. Торговые лавки загипнотизируют обилием товаров, заморских пряностей и сувениров, а богатые районы поразят своим гротеском.
Городу художников приписывают множество качеств. Некоторые он заслуживает, некоторые – нет. Каждый год в Аббен съезжаются тысячи охочих туристов, так что улицы тут никогда не пустуют. На них всегда полно народу как днем, так и ночью. Особенно ночью… Ведь в темноте, как принято, краски сгущаются и случайному искателю приключений открывается мир полный экзотики, который он раньше видел только в мечтах. Самое интересное в Аббене случается именно ночью. Торговцы, такие приветливые и учтивые днем, накидывают капюшоны на лицо и едва ли не на глазах перевоплощаются в аферистов, которым палец в рот не клади, только лишнюю монету. Наркотики, обещающие вам незабываемую жизнь, полную божественных ощущений и чувств; дорогие шлюхи, кокетливо строящие глазки и предлагающие уставшему от жизни человеку экзотический секс. Во всем этом творили художники. Именно наркотики показывали им те безумные картины которые они старались воплотить в жизнь, а проститутки были теми музами, что приносили им вдохновение и сладостное забвение… Ночные улицы города полны сюрпризов о которых в культурном обществе принято молчать с хитрой улыбкой на губах.
В жарком Аббене можно найти все что пожелает сердце. Любовь, деньги, власть. Пикантные впечатления на всю жизнь. Удовлетворенность… но если перебрать – тебя может и стошнить, ведь даже самое сладкое вино пьянит голову.
__________________________
С самого утра на улице Сан-Ришар яблоку негде упасть. Пусть покупателей еще нет – а торговцы уже спешат расстелить бархатные ковры в своих торговых палатках и выставить добро на показ. Они суетятся, как мухи над сладким медом, тяжело дышат и кряхтят, развешивая декоративные побрякушки и кричащие надписи на стенках своих ларьков. По улице начинает стелиться запах вкусной еды – это магазинчики со свежей выпечкой взялись за работу. Переговариваются продавцы сладостей, обсуждая между собой последние новости по поводу кондитерских новинок. Хмурые торговцы одеждой развешивают цветастые наряды, поправляя бирки с ценами которые нет-нет да станут не так, как хочется. Доносятся обрывки разговоров, касательно политики, высокого налога на торговлю и прочих вещах, о которых любят шушукаться негоцианты. Антикварные магазины отвешивают витрины, выставляя на показ фарфоровые статуэтки и богатства древнего мира. Толстенькие ювелиры, с маленькими, хитрющими глазами как маленькие бурундуки переговаривают с первыми посетителями, пытаясь втолковать им за дельную цену какую-нибудь безделушку. Бредут первые покупатели и случайные прохожие, спешащие кто куда по своим делам. А высоко над головой, едва-едва не задевая крыши домов беззвучно пролетают машины по воздушной магистрали. На них уже никто не обращает внимания, разве что опаздывающие на работу трудяги, спешащие успеть на наземное метро.
Кеншин Синода видел это сотни сотен раз. Не впервые он идет по Сан-Ришар, в поисках магазинчика «Древности Азуль Мила Ибн`Ея», маршрут к которому уже окончательно въелся в память. Вероятно, пожелай убийца сам его забыть и никогда не вспоминать то ничего бы у него не вышло. Владельцем антикварного магазинчика был Хабба Сансо, мужчина уже порядком преклонного возраста. Торговец древностями - прикрытие, за которым скрывался один из агентов Сэнья. Хабба был настоящим кладезем слухов и сплетен, в чем не раз убеждался Синода. Именно но давал ассасину работенку и выплачивал деньги. Кеншин жил в Аббене уже около года. Где-то. Время тут течет по своим, непонятным законам. Прожил месяц – а чувствуешь, будто лет пять. Сложно объяснить.
Так он и жил. Хабба дает задание – Синода выполняет. Такая вот рутина. В последнее время, правда, ситуация несколько усложнилась. Контора Сэнья, в Лире, встряла в конфликт с «Морским чертом», гильдией настоящих убийц, которая стала представлять собою опасную угрозу. Это было около трех месяцев назад и поглядите, где сейчас эта гребанная гильдия?! В самой заднице мира, где-то на сере Рил`Айда! Эта мысль приносила удовлетворение, хоть на работу Синоды это совершенно не повлияло. Никто не планировал перекинуть его в Квотию чтобы продолжить теснить «чертей», он по прежнему работал на чертовом архипелаге, в данный момент глубоко засев в этом паршивом городишке художников вместе с Хаббой. Судьба жестока.
Торговцы встречающие на своем пути Кенсина не подбегали к нему с фальшивыми улыбками на лице, тыча под нос всякой всячиной, так как знали что он ничего никогда не покупает. Жители Сан-Ришара уже намотали на ус что Синода тут не для этого. Вероятно Хабба постарался или, скорей всего, мрачная атмосфера которая вечно преследовала убийцу. В последнее время она особенно сгустилась. Работой Синоды были недовольны. Сансо не раз говорил что ассасин балансирует на грани, что от него могут избавится как от человека который больше не способен следовать приказам. Все считали ассасина лимоном, из которого выжали все соки. Последней каплей стало дело с чиновником, который в конце концов сбежал на континент. Кеншину дали недостаточно данных, он был не виноват что информатор дал осечку, но никого это не волновало. Закончить дело ему также никто не дал.
Синода свернул в узкую арку, обвитую диким плющом. Аромат специй и сладостей Сан-Ришар пропал; в воздухе ощущалась одна лишь сырость от выстиранного белья. Не удивительно, ведь прямо напротив «Древностей Ибн`Ея» располагалась дешевая прачечная, от которой все время веяло мылом и стиральным порошком. Синода вошел в небольшой, но просторный скверик. В глаза сразу бросилось большое синее здание, краска на котором облезла и местами взгляд ловил ярко-оранжевые кусочки кирпича. Балкончики с цветами, грязные окна. Два огромных покрывала красного и салатового оттенков, служащие тут в качестве эдакого козырька от солнца, все также трепыхали на ветру, изъеденные молью. Деревьев и растений не было – сплошной камень.
Маленькое предприятие Хаббы, в самом углу, куда тот час же двинулся Кеншин, ничуть не поменялось. Такие же пыльные витринные стекла, чуть приоткрытая дверь. Сансо просил убийцу как-то зайти на днях, для обсуждения одного «деликатного дела», как он выразился. Было немного странно что Хабба не дал ассасину четких сроков. Обычно контракты не требуют отлагательств…
Синода постучал три раза (банально-условный сигнал, который Сансо требовал от убийцы), прежде чем войти в антикварную лавку. Хабба обнаружился стоящим у стойки. Он скрупулезно протирал нефритовую статуэтку обнаженной женщины мокрой тряпкой, что-то насвистывая. Рядом стояла чашечка, от которой тянулись струйки пара. Чай.
Увидев Кеншина губы Хаббы растянулись в улыбке.
–
О, Синода! Проходи-проходи, я тебя давно ждал, – Сансо отставил статуэтку в сторону, –
и двери за собой прикрой. Есть серьезное дело. Брови мужчины сошлись в одной точке, а добродушная улыбка пропала.