День обещал быть таким же дрянным, как и все предыдущие. Этот город давно сидел в селезёнке у Тамины со всеми его торгашами и беженцами, побирушками и проповедниками, а также с вонью куч неубранного мусора в переулках и застоявшейся слизи в каналах и нестерпимой жарой, которую лишь усиливали расположенные на его окраинах многочисленные плавильные печи, жар от которых, казалось, доходил порою аж сюда. Её раздражали земляки в анклаве, пытавшиеся вовлечь её в свои интриги или заманить на свою службу, порою даже нелицемерно считавшие, что делают ей этим благо. Её злили истеричные проповедники, бившиеся на площадях перед святилищами в экстазе священных откровений или просто передозировки. Её бесили громогласные вербовщики всех местных армий .... А ей хотелось всего-то.. На самом деле, её не хотелось уже ничего но признаться в этом было бы ещё труднее, чем заставить себя заплести заново отросшую косу, или хотя бы сходить в баню.
И скоротать этот день Тамине светило так же, как многие из его предшественников, за занавесом отдельного кабинета грязной, но не лишённой претензий курильни. Претензии выражались в основном в хамстве вышибалы и в ярко размалёванных киноварью засаленных занавесях, едва пропускавших через себя лучи местного яркого солнца. Вот и сейчас, задёрнув за собою полог, развалившись на протёртых подушках линялого дивана, она затянулась вонючим дымком из трубки медного кальяна. Хихикавший слюнявый кальянщик клялся, что на угле кальяна будет тлеть не всякое дерьмо, как у других его коллег, не трава, собранная у дороги вперемешку с мусором с заднего двора, а секретная смесь из трав шаарских степей, которые ему привозят через занятые фараоновыми зверолюбами земли с большим риском, с такими компонентами, за которые в ином порту повесили бы, не долго раздумывая.
Дымок проник в горло, обволакивая слизистую ядовитой плёнкой...
Мастер не соврал. Видение пришло практически сразу, да не какая-то мутная игра теней, а настолько реалистичное, что хотелось просто вытянуть руку и прикоснуться к нему...
В двух шагах от дивана Тамины, как живой материализовался, уже несколько лет, со времён встречи на каком-то празднике в родовом поместье, не виденный ею кузен Занар, да ещё и босой и голый, в одной лишь, практически ничего не прикрывавшей, тряпочке на бёдрах и бандане на своей умной башке, усеянный татуировками и почему-то с увесистым хрустальным жезлом в руке.
Не успела Тамина задуматься, отчего это вдруг глубины её сознания произвели на свет такой образ, как тот, в довершение сходства с настоящим Занаром принялся бубнить какое-то заклинание школы трансмутации.... Похоже, мастер действительно не обманул насчёт секретной смеси!
Булыжник с завидной меткостью угодил тяжеловозу под хвост, когда тот отмахивался им от досаждавших ему слепней. Ошарашенный внезапной болью, конь заржал и сделал свечку, чуть не сломав дышло и хомут фуры. Слетевший с облучка, возница покатился по земле, путано и нечленораздельно ругаясь... Толпившиеся неподалёку зеваки и попрошайки, визжа и сталкиваясь, прыснули в стороны от окованных железом громадных копыт, снова и снова взлетавших выше их голов.
Двое же громил, забыв об истекающем кровью, обернулись в сторону Нитры, коротко переглянулись между собою, после чего, один из них поспешил к повозке, чтобы утихомирить лошадей, а другой, помахивая мечом, двинулся к Нитре. Не доходя трёх-четырёх шагов, он бросился вперёд в коротком выпаде, намеренном вспороть ей живот ударом, который она еле отбила вбок и вниз дугою самострела.