... деревянный кулак рассекает воздух в том месте, где только что стоял маг. Хилая рука выхватывает длинный окровавленный кинжал... Слишком поздно.. Алый луч впивается в тело и буравит его, превращая кровь в пар и плоть в угли. Словно фитили вспыхивают и сгорают заткнутые за пазуху свитки, горит шёлк дорогой рясы, горит плоть наполняя каюту облаком удушливого дыма. И всё это время в каюте не стихает пронзительный истошный крик. Это стон раненого зверя, это треск рушащегося моста, это вой лавины, это умирает человек.
Тлеющая головешка, только что бывшая Эрвином Патрумом падает на доски палубы и бьётся в конвульсиях, катается по полу, роняет зажатый в руке оправленный в золото дубовый медальон. В то же мгновение истукан, не успевший прийти на помощь магу, замирает в дверях и получает удар мечом. Абсолютно безвредный.
Представление окончено. Мат.
Теперь капитан мог спокойно взглянуть на содержимое подофицерской каюты. Залитый кровью стол, на котором цирюльники оперировали раненых был опрокинут вбок, посеребрённые инструменты валялись тут и там под ногами. Рядом со столом скорчившись лежали останки служителя Бога смерти, призванного наставлять безнадёжно раненых в последний путь и погибшего подле них. Рука Миркула всё ещё покоилась на рукояти наполовину вынутого из ножен меча. Помощник лекаря же просто висел, пригвождённый стрелами к переборке. Содержимое сундуков магов - одежда, письменные принадлежности, кошели и футляры с компонентами, было разбросано по нарам - очевидно бунтовщик надеялся найти там какое-то оружие для себя. Не нашёл, или, может быть, не успел... особенно досталось имуществу некроманта, которое мятежник терзал с особым рвением, распарывая рубашки и расколотив в осколки вычищенный добела череп.
Но самым удручающим было зрелище отнесённых в лазарет раненых в перестрелке дварфов. Искусно прооперированные и перевязанные, трое артиллеристов лежали на пропитанных кровью тюфяках с перерезанными кинжалом мятежника горлами...