Шум и суматоха таверны немного утомили Стеллу, и она решила на время оставить их за светящимся прямоугольником гостеприимно приоткрытой двери, выйдя на улицу. Ночь с готовностью приняла девушку в свои мягкие объятия и после громкой музыки и взрыва аплодисментов показалась неестественно тихой. Разгоряченное танцем тело овевал легкий ветерок, принесший с собой странную смесь запахов, столь нехарактерных для этого места. Девушка прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Почему-то вспомнился лес, зачем-то церковь... С чего бы? В церкви Стелла была всего пару раз... Но было хорошо, расслаблялись мышцы, остывали щеки, крошечными звездочками поблескивали драгоценные камни в украшениях танцовщицы, ловившие в свои грани отдаленный свет свечей и изредка выныривавшей из-за плотных облаков луны.
Говорят, в темноте все чувства обостряются. Вот и сейчас ночь постепенно начала заполняться звуками. Вот прошелестел листьями ветер в ветвях старого ореха, растущего у таверны, вот заржал где-то вдалеке чей-то конь и залаял в конце улицы пес, вот донесся из-за двери взрыв хохота - наверное, на сцену вышел комедиант. Еще немного - и она тоже вернется в пряное тепло помещения: развлекать гостей, любезничать с богатыми господами, возможно, знакомиться с тем красавчиком, что не сводил с нее глаз весь вечер...
Мелькнувшая рядом тень привлекла внимание Стеллы, но не успела она обернуться, как почувствовала у горла холодное острие, и чей-то приглушенный голос приказал снимать драгоценности. Доля секунды недоумения, миг недоверия - а потом вдруг острый, панический страх, и хотелось кричать, бежать прочь от двуликой тьмы, таящей в тебе опасность, ближе к спасительному теплому свету, к людям, которые защитят...
Наверное, она даже кричала, укусив преступника за руку и бросившись к двери. Но негодяй оказался проворнее - а может, просто страх сковал движения девушки, и почти у самой двери острая сталь настигла ее, и сильная рука рванула с шеи ожерелье. Мелькнул в темноте длинный черный плащ с капюшоном, освещенный снова показавшейся луной, в двери вырисовался силуэт Мишеля, работавшего в таверне охранником, блеснул металл в его руке. Все казалось каким-то неестественным, нездешним, застывшим, и только что-то горячее пульсировало в боку и струилось по телу, пропитывая красным костюм и падая тяжелыми каплями на землю.
А потом вдруг резко пришла боль - и вместе с ней шок. Подкосились колени, еще запомнился острый камень, впившийся в бедро при падении. А после сознание то и дело проваливалось куда-то, не выдерживая остроты боли. Воспоминания становились отрывочными, как сновидения. А может, это и был сон? Все это? Только сон... Чьи-то руки, чьи-то голоса, в одном из которых она узнала голос хозяина. Он что-то говорил, размахивал руками, хватался за голову...
...Потом темнота и туман...
...Снова свет, и вот уже словно бы она смотрит на себя со стороны и чуть сверху. Трогательным и хрупким казалось побелевшее тело на руках Мишеля, и почти черным в дрожащем свете - расплывающееся пятно крови на боку. Она умирает?...
...Вспомнилась мать, почти так же несколько лет назад лежавшая на истертых досках пола, бледнея и прерывисто дыша. Маленькая Стелла тогда не сразу поняла, что с ней случилось, и лишь испуг в чужих глазах и пустота в родных селили в сердце холод... Священник на похоронах говорил о Боге - но разве мог этот их Бог поступить так с ее матерью? Разве мог он повторить то же самое с нею? О, нет, слишком уж жестока эта ирония судьбы, и вряд ли путь ее лежит сейчас к Богу...
...Кто-то рвет на ней ткань одежды, не заботясь о том, что обнажается грудь - сейчас важнее обнажить рану. Но ей совсем не больно. Странно, но уже не больно... Только холодно...
...Ночь...
...Где-то вдали завыла собака. Совсем рядом прошелестела крыльями летучая мышь...
...Ветер словно бы подхватил ее, невесомую, и унес выше, и уже совсем маленькими кажутся суетящиеся вокруг нее люди, совсем ненужным кажется обмякшее тело в руках незнакомца. Неужели это и есть - смерть?...
...Облако густого тумана окутало все вокруг вязкой пеленой, и не видно уже ни крыш, ни людей, ни луны. Только нездешние звезды в глубокой черноте и маленький мерцающий огонек, как свеча на ветру, то и дело чудится где-то вдали, манит к себе надеждой на тепло, и Стелла устремляется туда сквозь пробирающий насквозь холод тумана...