Шейле не хватало кота. Она скучала по нему. Люцифер появился вдали темного коридорного тоннеля, где окна не выходили на улицу. Он постоял на границе темноты и света и скрылся, потрусив прочь с этажа. Желтые глаза с вертикальными зрачками замерцали на мгновение, поймав вспышку света. Это действо заметил даже Карл. Ему несказанно везло на странности или... здесь крылась какая-то закономерность.
Дэниел очнулся в темноте комнаты. Ощупал мягкий чистый пол, покрытый плотной тканью. Матрас? Ощупал стены, чтобы подняться, потому что чувство равновесия в кромешной темноте подводило его. Такая же текстура. Чернота и тотальная тишина приветствовали его. Темнота не шевелилась. Или шевелилось. Или он не шевелился. Или мир вокруг застыл. Сколько прошло времени? Что? Как? Ничего. Пустота. Ощущение словно падаешь сквозь Бездну. Или летишь вверх. Ноги подкашиваются и плохо слушаются. Никакой кровати. Неожиданная вспышка света ослепила раскрытые глаза, оставив Ковальски с пляшущими красно-черными пятнами, пока он окончательно не привык к освещению. Лампа, подвешенная на безопасном расстоянии и прикрытая защитным колпаком, на высоком потолке неустанно и равномерно моргала, создавая рваное освещение. Комната примерно три на три метра. Матрас на полу. Мягкие стены. Все белое. Пара мгновений. Пара мерцаний. И на стенах проступили надписи. Черными крестами исчертили стены и пол. Глаза, нарисованные кровью, казалось спустя много времени, ибо она была высохшая, но еще не превратившаяся в пыль, наблюдали за каждым движением Ковальски. Дэниел повернулся и увидел надпись большими буквами, - "Конец близок". Это было равносильно приговору. Шепоты заполнили голову приглушенным бормочущим голосом, - They brought it here... Research. The Subject three. And where're the other two? Here's not safe anymore. They burned the third floor. Sell said that it was an accident. But I think ... They covered tracks.
Доусон покинул этаж в одном полотенце. Он беспечно и уверенно шел, держа парнишку за руку. Пространство за ним сворачивалось, оставляя взгляду выгоревший третий этаж, представляющий из себя разруху и почерневшие, от бушевавшего внутри здания пламени, помещения. Огонь облизал стены и потолок. Коснулся жаром четвертого этажа. Но Нильс не оборачивался и никто не оглядывался. Зачем? Зачем поглядывать на потолок? Люди всегда забывают смотреть вверх… или вниз.
Дарела нашли лежащим на полу, на животе. Пожар давно съел выгоревший линолеум, раздробил дешевую плитку, которой был выложен пол. Крошащийся бетон и пепел прилипли к щеке Коннована. Руки ладонями касались пола, словно преступники заставили его поднять их. На этаж зашла встревоженная доктор Кэтрин вместе с Джеком - мужчиной средних лет, чей возраст на оценку быстрым взглядом приближался к сорока. Они взбежали по лестнице, преследуя Коннована и Доусона. Джек по-военному крепко держал двуствольное ружье и по всем правилам тактики зашел на этаж, поводя дулом в поисках опасности. Доктор Кэт не выходила из-за прикрытия его спины, пока они вместе не добрались до распластавшегося Дарела. Полноватый, но крепкий и подвижный, Джек просто одет. Черные джинсы, рубаха, армейские сапоги на шнуровке, бронежилет, пояс с навешанными военными штучками и небольшими карманами, фонарь, стандартная резиновая дубинка на одном боку, револьвер в кобуре на другом, ремень с патронами перекинут через плечо, рация в специальном кармашке на груди. Лицо у мужчины приятное. Без шрамов. Но не красавчик. Глаза живые и выразительные, что странно для серо-стального цвета, которыми он озирает окружающее пространство. Волосы темные, слегка вьющиеся. Давно не стригся, но и не слишком запущенны. Все же короткие. Щеки разве что пухловаты. Отъелся, старина Джек. Телохранителя чем-то напоминает. Потасканного и покоцанного. Староват для прошлых фокусов, но кое-что может. Он смотрел на пространство коридора третьего этажа без страха, но с полным осознанием его опасностей, словно единственный из всего персонала больницы видит и понимает, что за дерьмо здесь творится.
- Вот он. Один…
Доктор Кэтрин перевернула Дарела. По щекам его похлопала. Не просыпается. Достала нашатырь и перед носом поводила. Сразу очнулся от лезущего в нос мерзкого запаха.
- Коннован, - голос у докторши встревоженный. С виду сама явно понервничала, - а где Доусон? - в вопросе повисла интонация, когда понимаешь, что случилось нечто по-настоящему ужасное.
За спиной доктора Кэтрин от стены отделилась обгоревшая фигура женщины негритянки, недавно харкающей кровью... Недавно бывшей живее всех живых. Ее искаженное, обгоревшее и изуродованное, тело Дарел узнал пусть и не с легкостью, но сердце подсказало, что это она. Она не по-человечески зло улыбнулась, как это может только обгоревший труп и подвигала пальчиком в жесте, - "ай-ай, нельзя говорить".
Нильс следовал за парнем. Спустился на второй этаж, а потом и на первый. То была старая больница для черных. Персонал разве что полностью состоял из белых. Молоденькие медсестры болтали с каким-то симпатичным доктором. Все в респираторах, а вокруг пациенты - еле живые и харкающие кровью. А Доусон в полотенце и кедах заливисто расписывает парнишке, как здорово и весело быть копом. Вот он – блеск и шик Детройтсткого Департамента полиции – отдел по борьбе с оборотом наркотических веществ. Красота. Конечно же, быть полицейским – это интересная работа, полная приключений и плохих парней, которых Нильс обязательно арестует и тем спасет человечество и детей. Несомненно.
- Правда блестит? Вааау. Подержать дадите? А оружие вы тоже начищаете и на ночь кладете себе под подушку? Правда-правда?
- Здорово! И собак у вас много! И играть с ними можно. А мама запретила мне заводить собаку, - печально пробормотал он. - Но с Памкиным ведь можно поиграть?
- И на машине покатаете? Клево! А знаете, у меня конфеты есть, - он сказал доверительно. – Могу поделиться, - и брови высоко поднял, поведав самый важный секрет. – Доктора не разрешают, но я две спрятал.
Нильс не слушал парня. В голове у него навязчиво стучало "бах-бах-бах" от меча парнишки. Взгляд остановился на женщине крепкого сложения с мужественными, грубыми, чертами лица и тяжелым подбородком. Белый халат поверх одежды указывал на то, что она врач. Светлые сальные волосы прилипли к коже. Гневная черта рта. Узкие губы. Злые темные глаза. Крупная плечистая фигура ее позволяла выделяться из общей массы. Впечатление создавалось, что она в одиночку свалит двоих мужиков вроде Ковальски и Коннована и не почешется. В данный момент она избивала какого-то негра резиновой палкой, заканчивающейся широкой каплевидной формой, отчего удары по лицу особенно болезненны. С удара эта молодая дама выбила у намеченной жертвы зуб, который отлетел в сторону на пару метров, пролетев мимо детектива. На губах мужчины проступила кровь от силы удара, а щека в ушибленном месте побагровела, но в данном случае только потемнела.
- Ты будешь делать то, что я скажу! – жестко скомандовала она. Даме было лишь слегка за двадцать. - Взять его! Тащите в подвал.
Санитары подхватили беспомощного пациента под руки, обменявшись неуверенными взглядами, и потащили его в указанном направление. Негр в их руках хныкал и слабо сопротивлялся, волозя по полу ногами. Капли крови изо рта окрасили белую больничную рубашку на груди.
- Мы за ними, - замогильным голосом ответил пацан и перестал стучать мячом. Игрушка и вовсе исчезла. Доусону внезапно сделалось страшно и холодно. Но он не успел что-либо предпринять.
Пара оказалась в слабо освещенном грязном тоннеле подвала, с подвешенными на дальнем расстоянии друг от друга небольшими лампами, которые чуть ли не задеваешь головой при движении вперед. По бокам темного тоннеля ютились камеры с железными дверьми и решетками на узких оконцах. Вопли из них доносятся дикие и жуткие, словно людей пытают или убивают. Кровью и смертью веет в воздухе.
Два санитара продолжают волочить несчастного негра. Позади них идет жестокая докторша, сжимая резиновое орудие насилия и унижения. Впереди завиделось помещение. Просторное. Стол в центре. Два меньших у стен. На них выложены инструменты разные. Санитары отпустили мужчину. Стоило им это проделать, как он кинулся в ноги врачу, но женщина лишь ударила его по голове. Несчастный рухнул на пол.
- Что встали? Привязать его!
- Гм, - замялся один. Самый храбрый видимо. По движению мышц на его лице чувствовалось сомнение и борьба. - Это... я не буду.
- Вы будите делать, что я вам скажу, потому что уже поздно отпираться. На дно полетим все.
На какое-то мгновение комнату окутала тишина. Санитары молчали, а потом подхватили безвольное тело, водрузив его на стол. Закрепили руки и ноги ремнями. Покончив с работой, они вышли, оставив доктора Сэлл жестоко измываться над несчастным. Как он кричал от боли... Доусон этот крик больше никогда не забудет.
Нильс остался стоять в подвале в одиночестве, переживая раз за разом увиденную сцену. Мальчик исчез. Мир вернулся на свои места. Теперь дверь в закрывшуюся комнату покосилась, повиснув на одной петле, и одряхлела, медленно превращаясь в труху. Вокруг царила глубокая тишина. Одинокая лампа горела на потолке в комнатке, оставляя позади, за спиной детектива, темный тоннель. К прежнему виду больницы добавилось лишь множество кабелей, тянущихся из пыточной. Генератор стоял на том месте, где ранее располагался центральный стол. Впереди, в темном углу, шевелилась какая-то клякса размером с ребенка, прилипнув к стене на расстояние полуметра.