Ковальски пришел в себя. И мгновенно об этом пожалел. Ибо плечо очень, очень жутко болело. Повел рукой. И этого он бы лучше не делал - нейроны его кожи просто взорвались адской болью.
"Сволочи. Таки повязали. Таки вкололи дрянь какую-то. Теперь жди галлюцинаций и отрастающих конечностей и вылезающих из живота Чужих и... что там еще обычно вкалывают в мутных правительственных организациях, замаскированных под обыкновенные мистические психбольницы? Ничего хорошего, anyway. Но что-то делать надо. Глаза хотя бы открыть."
Странно, но даже этот, казалось бы, легкий шаг представлял для Ковальски огромную трудность. Перед его мысленным взором представали всевозможные картины, которые могли оказаться там, за спасительной для психики вуалью закрытых век. Что он увидит, когда откроет глаза? Недавнюю (давнюю? вчеранюю? прошлогоднюю?) иглу, поджидающую на расстоянии сантиметра от его глазного яблока, дабы закончить начатое? Доктора Моро, уже превратившего его ногу в копыто? Внутренние стенки гроба? Потолок загробного мира? Не узнаешь, пока не посмотришь.
Дэниэл открыл глаза.
- Что ж, это было впечатляюще, - сказал он вслух.
Ничего. Темнота. Словно и не открывал глаза.
"Может, игла их уже выколола?" - пронзила его ужасная мысль. Здоровой рукой он ткнул себя в глазное яблоко. Боль и пляшущие перед глазами искры подсказали ему, что со зрением у него все в порядке.
"Ну что ж, значит, надо вставать."
Стараясь не думать что будет, если перед его глазом таки висит игла, Дэниэл поднялся с кровти и, по привычке, потянулся.
Лучше бы он этого не делал.