- Хватит.
Произнес Поляков, с усилием заставляя себя оторваться от измочаленного в мясо пришельца. Тот явно был еще жив, хотя и представлял из себя жалкое зрелище. Система левитации отказала, обе руки явно сломаны в нескольких местах, лобастая голова с обломанными рогами вообще напоминает детский футбольный мяч после дюжины-другой матчей на первенство двора среди старших школьников. Брезгливо сплюнув, Сергей обернулся в сторону погибшего. Горло перехватило от острого ощущения горечи, чувства безвозвратной утраты. К этому просто нельзя было привыкнуть. Сколько таких вот парней, лихих ребят со всех концов планеты, погибло от рук пришельцев? И ради чего отдал жизнь вот этот рубаха-парень? Чтобы вон тот кусок мяса или еще кто-нибудь из тех, кого оглушили сегодня, сдал местоположение их базы? Разве стоило это знание жизни боевого товарища?
"Еще как стоило" - голосом Кости ответил сам себе Поляков. Он знал - Михайлов не смог бы ответить по-другому. После всего, что пришельцы принесли с собой на Землю. После той бойни, что змеелюды устроили в подмосковном городке. Нет, он не смог бы ответить иначе. С этими мыслями Сергей подошел к телу павшего товарища, перевернул его на спину. Оттащил к стене, уложил ровнее, снял с головы маску экзоскелета. Вгляделся в лицо Кости. На нем не было и следа предсмертной муки - лишь веселая ярость, что переполняет бойцов в минуты сражения. Наверно, именно с такими лицами умирали защитники Брестской крепости. Киева. Севастополя. С такими лицами умирали герои. Протянув руку, в толстой перчатке экзоскелета казавшуюся неуклюжей, Сергей осторожно опустил веки бойца. Прошептал про себя - "спи спокойно, друг." Можно было бы добавить что-то еще, что-нибудь банально-пафосное, вроде "мы отомстим за тебя" или "твое дело будет жить", но Поляков понимал - не нужно. Ни к чему.
Запросив поддержку с базы, Поляков и Крауф вернулись обратно в тарелку. Остаток времени провели в молчании. Дико хотелось курить. В который раз за последние месяцы Поляков пожалел о том, что бросил эту вредную привычку еще в армии. Ждать пришлось почти полчаса.
По дороге к "Рейнджеру" внезапно раздался истошный женский крик. Рука рефлекторно сжала рукоять пистолета, кинжально-острый взгляд метнулся к источнику звука. Чтобы наткнуться на пожилую женщину, что билась в истерике возле еще одних носилок. Тех, на которых положили тело убитой им девушки. "Мать..." - вспыхнуло в голове оперативника, словно огонек сигареты, которой безжалостно ткнули в кровоточившую рану. Нестерпимо захотелось подойти, сказать что-нибудь... Но что он мог сказать? "Простите, мне очень жаль?" Его самого передернуло от того, насколько лицемерно звучали эти невысказанные слова. Нет, не нужно было ничего говорить. Это была только его вина. И он пронесет ее до конца. Уже взлетая в небо, Сергей знал, что сегодня напьется. В стельку, в дым, в ноль - просто чтобы отключиться. Чтобы не чувствовать ничего. О том, что будет дальше, он не думал. Вообще.