Даниэль неплохо знал столицу - все же бывал здесь десятки раз, и исходил пешком почти все ее улочки. И теперь мысленно прокладывал путь от площади верхнего яруса к одному из небогатых районов на окраине, где несколько лет назад стояла одна очаровательная своим контингентом и колоритной хозяйкой таверна - он надеялся, что она все еще стоит на своем старом месте, эль там варят столь же вкусный, а его будут по-прежнему рады видеть. Но добраться туда практически из центра города было непросто, спуски можно было пересчитать по пальцам, и оставалось только надеяться, что ему удастся проскользнуть в один из них. А уж за воротами Нижнего яруса он не пропадет. Почему-то он чувствовал себя почти преступником - все этот толстопузый жрец, не вовремя к нему приставший. Впрочем, скальду-то что? Но ведь именно из-за жреца погибла бедная девушка, и это вселяло в его сердце ярость - сдержанную, конечно, не до жажды мести, но жаль ее все же... Чем старше становишься - а за плечами Даниэля почила уж не одна сотня лет, - тем спокойнее смотришь на смерть. Но сколько бы лет или веков не топтал ты дороги огромного мира, покуда жива в тебе душа, она будет болеть за слезы незаслуженно обиженных, за боль несправедливо казненных, за кровь невиновных. Интересно, болит ли душа этого служителя придуманного культа или сгнила уже вовсе в необъятном теле?
От философских мыслей Даниэля отвлекло странное чувство, отчасти схожее с ощущением присутствия магической силы, но довольно слабо выраженной и совершенно хаотичной. Словно игривый морской бриз пролетел по узким улочкам, вихрями кружась вокруг деревьев и обиженно натыкаясь на стены. Вот только веяло от него не соленой водой, а безумием. И не тем тихим и блаженным безумием, что затеняет взгляды юродивых, а яростным сумасшествием, толкающим на безрассудство без оглядки и без сомнений. И видно было, что отнюдь не безобидным было налетевшее волнение - уже доносились со всех сторон возгласы и крики, уже слышался беспорядочный топот ног. А потом он увидел кошек - десятки, сотни их. Они появлялись отовсюду и стремились к площади - по шлифованным камням мостовой, по карнизам жмущихся друг к другу домов, по черепичным крышам. Неужели сила кошатницы была столь велика, что и после ее смерти не дает зверью покоя? Кто знает, кто знает... Но на всякий случай Даниэль умерил шаг, снял с плеча лютню и заиграл защитную мелодию, ограждая себя от влияния безумства и заодно пытаясь определить его источник.
Наблюдая за кошками и прислушиваясь к необычному силовому явлению, скальд не сразу заметил, как небо закрыла тень, слишком плотная, чтобы быть просто облаком. Когда же он поднял, наконец, глаза к небу, взгляду его предстало невиданное доселе зрелище - по небу неспешно и величественно проплывал летучий корабль. Видать, не выдумками были все эти слухи про его подготовку - а Даниэль далеко не всегда им верил, уж слишком много силы и мастерства нужно было бы положить на создание такого судна. Ан нет, положили-таки... Жаль, не успел увидеть сам взлет, но и вида проплывающего по небу, словно по воде, корабля, было достаточно, чтобы воспеть его в балладах и песнях во всей красе - а он был красив, стоит отдать должное его создателям. Проводив взглядом Драккарис, альх снова сосредоточился на кошках.