Ощущения прескверные - проснуться сидя на жестком стуле за столом в комнате для допросов. Ломит все тело. Голова, как чугунная.
То, что приснилось, помниться ярко и ясно. Приснилось ли?.. Приснилось. Помниться, Ирма неделю назад что-то про чернокожих жеребцов коменданту говорила... Или не Ирма? Какая разница... Видимо, запомнилось. Слишком уж запомнилось. Все эти разговоры о карме и спасении... К чему это? И вместе с этим старая детская сказка.
Потянулся, встряхнулся слегка, сидя на стуле - и проводил взглядом приведенного заключенного. Чуть не выругался под нос. Бред какой-то. Вместе с тем, что был во сне, это уже второй странный заключенный за день. Больно чистый и здоровый для Аушвица, где все было подчинено одной цели - убийству. Хотя документы в норме...
Еще один взгляд - заметил глаза узника. Улыбнулся. Что за день сюрпризов для мальчика Михаэля! Так и подмывает пустить пантомиму:
- Ты хорошо убивал евреев и поляков, мальчик Михаэль?
- Да, мой фюрер! Так точно мой фюрер!
- Ну, так вот тебе сюрприз...
Улыбнулся - и прямо взглянул Войтеку Виленски в его разные глаза - насмешливым и неправильным взглядом своих разных глаз.
- Герр Виленски...
Сонливость и разбитость еще не отошли, но настроение было отчасти поднято необычным совпадением.
- Герр Виленски, 1906 год рождения, поляк, лингвист, партизан?
И странная, глупая мысль - если придется убить, то в какой глаз стрелять? В тусклый, чтобы оставшийся застыл, таращась в небо битым изумрудом - или в яркий, не оставляя на лице и следов жизни и цвета?..