Почему маги так редко изучают боевые искусства? Нет, не потому что это сложно, или требует особых затрат. Человек, имеющий возможности и время, может развить и то и то до небывалых высот. Но основная проблема в том, что попавший в опасную ситуацию, неосведомленный о последствиях, но, тем не менее, грамотный и ученый человек, начнет думать о том, чем же ответить неожиданному вызову? Может быть сбежать? Может быть, попробовать договориться с потусторонней силой? Пустить потоки магии в обход? Слиться с чистой энергией? Сдаться? Зарыться под землю, избежав буйства природы? Рейнар в данном случае был исключением. У него не было ни разнообразных заклинаний, ни особых тактик и познаний в магических искусствах. Зато он точно знал, что все эти порождения леса замечательно горели, они были смертны. В конце концов, а не этому ли он учился все эти годы, проведенные со своим учителем в походах? Ведь его учитель был прав, что в критический момент, все хитрые маневры становятся бессильны, и все решает чистое магическое противодействие. Единственное что подвело огневика, это собственная жадность и блеснувший призрак надежды, помноженный на беспокойство за остальных членов коллегии. Они были толковые парни, могли придумать что-то иное, и справится с неожиданным буйством древнего леса по-иному, иначе Рейнар бы просто сжег все перья феникса и сгорел вместе и с ними в едином пожаре покрывшим всю обозримую взглядом территорию. Так, наверное, и должен был закончить свой путь фламбо, если бы рвущийся из чащи поток существ не иссяк, как и не иссякли бы его силы. Пятьдесят на пятьдесят. Либо он упадет, либо нет. В быстро угасающем и сужающемся до насущных проблем сознании, оставался только лес, звери, и собственные силы, которые иссякали как колодец в деревне, переживающей страшную засуху. Магия вытягивала силы почище многочасовых маршей, глаза заливал пот и руки рисующие в воздухе очередной аркан дрожали от напряжения. Потом все закончилось, неприятно, чертовски больно, с хрустом костей, хрипом в обожженных легких и кровавом тумане в глазах, но тем не менее вполне осознанно, с улыбкой на губах. Учитель бы гордился, почти… почти… и…
То что для обычного человека ад, для соединенного с пламенем Рейнара было практически раем. Скучно, наверное, было бы провести сгустком пламени все оставшееся время, которое было, по сути, бесконечным пребыванием в лесных пожарах и кострах каких-нибудь селян, быть духом пламени. Но Рейнар пока слабо осознавал, что собственно происходило. Зато его организм сообразил быстрее, и, получив чужую подачку энергии, запустил сердце, заставил легкие судорожно дернуться и втянуть воздух. Все болело, ужасно болело, хотелось орать и плакать, но эти действия вызвали бы еще большую боль, поэтому приходилось терпеть. Рейнар не моргал, не открывал глаза, просто они снова научились видеть, и за мутно-кровавыми разводами покрывшей их пелены, явно угадывался облик некроманта. Будь Рейнар поздоровее, он бы точно припомнил, ЧТО некромант хотел сделать с трупом убийцы, если тот откажется повиноваться, но, слава богу, смерть избавила его от этих воспоминаний. Тело он чувствовал плохо, но сейчас по нему должны будут пойти ужасные мурашки, которых огневик ожидал с замиранием сердца. У зомби мурашек не бывает, а вот у того чья кровь маленько застоялась, они будут. Ну же, где вы? Где!? Осторожно втянув сквозь зубы воздух, и решив, что боли зомби тоже чувствовать не должны, Рейнар все-таки произнес.
– Только не говори… что я теперь ходячий труп… Или… если это так, то какого черта я чувствую себя так, как будто меня переехало каретой?! – Возмущения, с хлипами в груди и кровавыми пузырями на губах выходили неубедительными, но лучшего опаленный болью мозг придумать тоже не мог, главное, что он мог говорить. Причем говорить то – что ему хочется, а это значит некромант еще не взял его под полный контроль.