Ташка машинально кивнула соседскому пареньку, мысли в голове звенели потревоженным осиным гнездом, но все как-то вскользь, ни о чем, думать о важном не было сил. Куська подошла, ткнулась носом в колени, оставляя на коже брюк мокрое пятно, села у ног и замерла. Ташка присела на корточки, обняла собаку за шею, Куська довольно засопела ей в ухо, замела в пыли хвостом. Ташка могла вот так запросто обнять дворовую собаку, обнять человека было несравнимо сложнее. Солнце слепило глаза, щедро отдавая тепло, в ожидании зимы. Ташка перебирала пальцами шерсть собаки. Подумала, что нужно купить сена и постелить в будку.
Ташка встала, собака посмотрела на нее снизу вверх, словно спрашивая: «Ну и куда ты? А кто мне за ухом чесать будет?» Ташка еще раз потрепала ее по голове и направилась к выходу со двора, Куська потрусила следом, но у арки грузно уселась и лениво зевая, почесала задней лапой левый бок.
Ташка любила и ненавидела осень. Любила за ласковое солнце, за призрачное тепло, за шепот осыпающихся листьев и запах дыма, за серость унылого дождя, за светлую печаль. Ненавидела за хрупкую грань неопределенности «сегодня», незримо, но осязаемо перетекающую в «завтра», за предчувствие зимы, за невозможность сохранить в себе это чувство обреченности, которое приходило с осенью и с ней же уходило бесследно, как тает утренний туман, еще минуту назад густой как молоко. Осень пахла медом, умирающей травой, солнечной пылью, дождем и ласковым ветром, восточными пряностями, оставалась на губах горечью полыни. Нарисовать все это не было возможности, рисунки были лишь неумелым слепком чувств, абстрактным образом, который каждый мог трактовать, как ему вздумается.
Ташка зашла в закусочную в квартале от дома. Обрадовалась тому, что в обеденное время есть свободные столики, подсаживаться к кому-то она очень не любила. Ташка частенько здесь обедала, кухня была вполне приличной и ценник не грабительский. Заказала себе мясо по-французски, салат греческий и кофе. В ожидании заказа рассматривала посетителей. Достала из сумки блокнот и карандаш, машинально, не глядя, рисовала в нем что-то, какие-то каракули, это успокаивало. Ощущение карандаша в руке, как ощущение реальности. За окном, в звездопаде березовой желтой листвы, стояла девушка, молоденькая совсем, тоненькая как эльф, ждала кого-то. Ташка машинально начеркала в блокноте ее профиль с маленьким вздернутым носом, волну светлых волос, линию плеча и листья, листья. Ташка любила красивых людей, но любила их неодушевленно, отрешенно, как красивые вещи, не признавая за ними возможность действий, поступков, мыслей.
Пришел тот, кого ждала девушка, такой же молоденький, тоненький мальчик, длинные до плеч волосы. Объятия, поцелуй. Ташка смотрела на них и думала о том, что сколько-то лет спустя все сказочное очарование этих «юных эльфов» исчезнет без следа в водовороте жизни, которая будет лепить из них то, что ей вздумается, а от этого мгновения останется лишь набросок в блокноте. Ей вдруг очень захотелось вырвать листок с наброском и отдать им, стоящим за пыльным стеклом закусочной, в листопаде своих чувств, не видящих ничего вокруг, отдать просто так, просто чтобы они не забыли.
Ташка решила, если они зайдут в закусочную, она отдаст им набросок, ну а если нет – не судьба.
Принесли заказ.
Саундтрек =) ссылка