Несколько минут – и пристань потерялась в темноте. Под ними неторопливо плескались темные воды широкой реки, раздвинувшей берега на горизонт, над ними необъятным куполом раскинулось ночное небо с россыпью холодных осенних звезд, угадывавшихся среди мчащихся куда-то обрывков облаков, а между двумя черными безднами дерзким светлячком плыло уютно маленькое и празднично нарядное суденышко.
Здесь начиналась сказка.
Вода дышала прохладой, и ночной ветер был свеж, но Джейн, впервые мысленно поблагодарившая, а не осудившая Тая за рискованную предусмотрительность, сидела в кресле, закутавшись в плащ, с бокалом шампанского в руке, и чувствовала себя комфортно и слегка отрешенно. Вяло плыли, успокоенные мерным покачиванием джонки, обрывки мыслей, взгляд то и дело цеплялся то за свежие цветы на бортах, то за яркие фонарики, то за лицо почему-то сосредоточенного Тая. Она улыбнулась ему и взяла его руку в свою, с привычной нежностью играя с его чуткими пальцами.
Было хорошо.
Она все еще не понимала, куда и зачем они плывут, но не думала сейчас об этом. Не вспоминались и события недавнего прошлого – кошмар этого вечера, казалось, произошел с ними в другой жизни. Зато вспомнились люди в костюмах, стоявшие на пристани, когда они подходили к ней. И стоило Джейн подумать о них, как они стали появляться на палубе, оказавшись музыкантами. Пара лиц казалась знакомыми – наверное, она видела их в опере. А вот Сай Минчжу – ее было сложно не узнать.
- Что вы, это я почтена возможностью наслаждаться Вашей компанией, - ответила она на вежливость певицы.
Она вдруг поняла, что на судне, кроме них, музыкантов и команды, больше никого не было. Неужели все это было затеяно исключительно ради них двоих? Ради нее??? Ее следующий взгляд, обращенный к Таю, был изумленно-недоуменным, но он лишь чуть сжал ее пальцы и кивнул на оркестр – мол, послушай.
Сплелись во вступлении звуки инструментов, творя мелодию, казавшуюся знакомой. Играть на открытом пространстве, а тем более на водной глади – совсем не то, что в оркестровой яме оперного зала. Здесь все совершенно иначе: здесь нет выверенных пропорций помещения, создающих оптимальную акустику и наделяющих звук объемом и глубиной, здесь он теряется в бесконечности пространства, глушится в ткани парусов и дробится о волны, отчего кажется, что рождающаяся здесь мелодия живет недолго, истово и исключительно для тех, кто рядом. И это не плохо, нет, это необычно и создает чувство исключительности, обособленности от окружающего мира, что в данном случае лишь усиливало возникшее у Джейн ощущение сказочности всего происходящего.
Вот в мелодию вплелись, еще негромко и степенно, первые слова куплета. Стоило отдать должное госпоже Сай – ее чистый, чарующий голос оказался сильным и глубоким даже без микрофона, и отзвук его, казалось, невидимым шлейфом стелился по реке, завораживая и лаская мир вокруг. Ее проникновенное исполнение заставляло поверить каждому слову и вызывало в памяти самые яркие и самые счастливые моменты жизни. Если не считать детства, для Джейн эти моменты были связаны с мужчиной, сидевшим сейчас рядом и заботливо наполнявшим ее бокал. Она слушала песню, смотрела на него из-под полуопущенных ресниц, улыбалась и была искренне, по-настоящему, безоговорочно и полностью счастлива.
Несмотря на. Счастье не считается с прошлым.
Я не могу забыть…
Его глаза там, на вокзале, когда он впервые ее увидел… как она чуть не упала потом на него в трамвае, и как ужасно стыдно ей было… как он впервые ее поцеловал и они по-детски чуть не столкнулись носами, и как смеялись потом… как он терпеливо учил ее есть палочками в том маленьком ресторанчике, а она никак не могла понять, как же их держать… как она впервые увидела его на сцене и как завидовала сама себе за то, что он у нее есть… как она решилась, наконец, рассказать ему о том, что болело больше всего, и как он внимательно слушал, обнимал за плечи и целовал слезы… как невероятно нежно он овладевал ею в первый раз, и было почти не больно, но немного странно, и хотелось еще… как он привез ей из гастролей то откровенное серебристое платье в облипку, в котором она была похожа на русалку – сейчас уже не налезет… как он впервые заехал к ней на новом автомобиле – ее детскому восторгу не было предела, и они катались полдня… а этот неповторимый закат тогда, на пикнике, когда они больше получаса стояли неподвижно, обнявшись, и просто смотрели на небо, переливающееся цветами яркой радуги, от ослепительно-желтого до темно-фиолетового… и этот памятный вечер после ее измены, и его лукавые глаза…
Я не могу забыть…
Эта песня была будто создана для исполнения на лодке: нарочно ли музыканты так подгадали, или случайно так получилось, но ее переливы совпали с ритмом покачивания джонки, а кульминационным моментам почему-то аккомпанировали особенно сильные порывы ветра. А может, это просто шампанское так влияет на ее восприятие?
Сказка, настоящая сказка. Эти цветы, и огни, и музыка. Любимый человек рядом и миг в вечности, когда все для них. Ей не верилось, что это происходит именно с ней. Казалось, она наблюдает за всем немного со стороны, и это не она отвечает Таю, не ее губы касаются прохлады тонкого хрусталя, не ее руки принимают вновь наполненный игристым вином бокал. И поэтому прошло несколько секунд, прежде чем до нее дошел смысл последних сказанных Таем слов.
А когда она все-таки осознала этот смысл, ее раздвоенное сознание снова и резко стало цельным, и с почти неестественной четкостью предстал перед ним этот момент, именно таким отпечатавшись навсегда в ее памяти: маленькая джонка посреди темноты ночи, звезды на небе, яркие огни фонариков, легкий запах увядающих цветов на бортах и более сильный – фруктов на импровизированном столе, влажный ветер, притихшие музыканты, плохо пытающиеся казаться незаинтересованными члены команды, искрящийся золотом напиток в ее руке и взволнованное лицо напротив. Она смотрела в это лицо, каждая черточка которого была ей знакома и мила, и не могла насмотреться.
Вот так. Она ждала этого момента так долго, что уже перестала надеяться. И было неплохо, в общем-то, даже лучше, чем неплохо, было очень хорошо, и она привыкла к устоявшемуся порядку вещей. И теперь, когда этот момент настал, столь неожиданно и столь сказочно, Джейн просто на миг растерялась.
А потом, вместо ожидаемого восторга, ее наполнила глубокая, теплая, щемящая у переносицы нежность, и зачем-то навернулись слезы на глаза.
Шампанское? Нет, счастье.
Сказка.
Но что-то было не так. Джейн вдруг поняла, что не ответила, и что дюжина людей, затаив дыхание, ждет ее слов.
- Да. Да, конечно же! – воскликнула она, и бросилась в объятия любимого.
Их долгий поцелуй сопровождался дружными аплодисментами присутствующих.