Забава с переодеванием была обречена на завершение. И, глядя, как медленно, словно в замедленной съемке, за Таем закрывается дверь, Джейн чувствовала, что ее спокойствие стремительно покидает ее с каждой секундой. Когда же она перестала видеть силуэт любимого и осталась наедине с собой (люди на кухне не принимались во внимание), так долго сдерживаемый ею страх, наконец, одолел ее, и, сцепив зубы, она судорожно вцепилась дрожащими руками в край стола, уже не в состоянии контролировать сбивчивые, отрывочные мысли, метающиеся в ее голове, и успокоить бешено колотящееся сердце.
Джейн зажмурилась, и калейдоскоп образов ворвался в ее сознание. Лестница наверх. Узкий коридор. Люди с оружием. Рука Тая, увлекающая ее за спину.
Почему-то шампанское с привкусом крови. Она прикусила губу? Напряженные лица. Внимательные взгляды. Кто они?
Выстрелы. Крики. Труп за углом. Граната в руках. Страшные догадки.
Нет, так еще хуже. Открыть глаза, сфокусироваться на о чем-то спорящих мужчинах.
Жить он хочет, блядь. Все, блядь, хотят жить.
Как же мерзок страх на вкус.
Это все неправильно. Нелепо, страшно и неправильно. Потому что она – здесь, а он – там. Потому что здесь хоть иллюзия защищенности, а там люди с оружием, террористы, трупы, гранаты, хаос и сумятица, в которой он так просто может потеряться, попасть под шальную пулю, умереть… Умереть!
- Нет! – кажется, она сказала это вслух, громко и отчаянно, резко двинувшись в сторону двери. Голос Джимми остановил ее на полпути.
Лучше бы он этого не говорил. Когда человеку говорят «не волнуйтесь», он начинает волноваться еще больше, чем прежде, потому что эти слова свидетельствуют о том, что волноваться есть о чем. И, будто в подтверждение, из коридора донеслись выстрелы и крики. Джейн вздрогнула, на долю секунды ей ясно увиделась картина: Тай, медленно оседающий по стенке с простреленной грудью и удивленно расширившимися глазами.
Нет, она не могла этого вынести. Поэтому и не подумала останавливать Джимми, влекомая одним с ним желанием увидеть, узнать, убедиться…