Просмотр сообщения в игре «Monstrum»

Сер Годфрид Бульрезен, владелец поместья Бульрезен. Старый оседлый рыцарь, чего-то там и кого-то там, и вообще не понятно какой идеи. В свое время сильный рослый мужчина, весьма красивый и телом и лицом, как можно судить по старым картинам, которыми вдоволь увешаны стены первого этажа поместья, на которых он неприметно изображался в доспехе, с оружием, на коне или побеждая дракона, или все это сразу вместе взятое. Возраст Годфрида не определен, но то что можно сказать точно, это то что он древний как говно первого дракона. Булрезен, а проще Буль-Буль, как его окрестили дети еще с малолетства, ибо не могли выговорить просто то как его полностью зовут, крайне опытен в вопросах алхимии, вопросах магии, истории, очень начитан, в совершенстве знает огромное количество боевых техник, как защитных, так и атакующих, но сам на деле даже показывая какой-либо прием, долго размышляет и перебирает детали оного в памяти, и уж вообще никогда не может его самостоятельно провести, чем полностью утвердился у детей "книжным червем". Бульрезен долго боролся с кличкой "Буль-Буль", но она настолько крепко прилипла что, когда детям исполнилось в среднем около 10 лет, то он просто махнул рукой и теперь уже не бегал размахивая клинком в ножнах, в надежде одарить мудростью в виде увесистой шишки на лбу ученика, хоть и никогда не был в состоянии догнать кого либо, а уже просто улыбался и пропускал мимо ушей, хотя в конечном итоге он даже откликался на это прозвище. Буль-Буль всегда был наделе толстый и не поворотливым старикашкой, что резко пересекалось с всевозможными картинами, неповоротлив, зануден, скушен, полон желчи и злобы, откровенно вреден. Когда говорит и задумывается о чем-то, то рефлексорно продолжает шевелить губами, что иногда доходило до того, отчего дети полностью уверились, что он полностью оправдывает свое прозвище, ибо широко открывая рот и закрывая он начинал пускать пузыри и откровенно булькать желудочными соками, что и давало такой эффект. Вообще дети уже давно уверились что Буль-Буль, это по настоящему заколдованная жаба, которую должна или полюбить, поцеловать или еще что-нить с ним сделать, прекрасная принцесса и проклятие спадет, и он радостно квакая упрыгает куда-нить в дикие болота. Но так или иначе, Буль-Буль отличный учитель и рассказчик, если его слушаются и не отвлекают, кругозор его знаний просто потрясающий, о чем так же свидетельствует огромная библиотека которую он собрал, содержащую в себе не только книги и знания о мутациях ведьмаков, знаках, магии, всевозможных монстрах, эльфийские рукописи, книги о странах и народах, но и данные о секретные переписки высших мира минувшего этак трехсот летней давности, которые хоть и не имели уже фактической ценности, разве что музейной, но уже говорили о многом. Именно Буль-Буль в свое время совершал процесс мутации, часть которых продолжает и теперь. Именно он занимается управлением хозяйством поместья, с помощью, фактического своего поверенного, деревенского кузнеца Олафа.
Ныне Буль-Буль совсем уже плох. Он с трудом сгорбившись перемещается, опираясь на старый полуторный меч в ножнах, как на клюку. Теперь он больше сидит на широком кресле в своем кабинете или на уютном диване что стоит на веранде усадьбы. Но все также как и раньше, он каждую неделю собирает ведьмаков, дабы поведать им очередную историю, или рассказ, которых он помнит наизусть чуть ли не дословно такое количество, что создается впечатление что он читал абсолютно все книги что были, и возможно будут, написаны.
Буль-Буль не терпит неопрятности и беспорядка, и просто взрывается потоком таких бранных слов, значение которых детям до сиих пор остается загадкой, если они брали книги из библиотеке и поставили их на полки не в правильном порядке. Разительным отличием при этом становится сам внешний вид наставника, кроме копны давно не стриженных седых волос и густой бороды до пояса, он одет всегда в одно и тоже тряпье, что-то по типу платья, которое явно давно уже мало и смотрится крайне странно на его старческом, толстом, дряблом и обвисшем теле. Само тряпье кроме множества заштопанных и не заштопанных дыр, сшито из огромного количества лоскутов серого и свекольного цвета, хотя оно могло быть с такой же очевидностью бело-алым в старые времена.
Но почему-то в Буль-Буле скрыта именно та самая сила, не смотря на его внешний вид наглухо не дружившего с головой человека, что это именно тот самый случай, кому суждено водворить в жизнь предназначение, вернуть на этот свет то что было утеряно давным давно.

Иногда создается впечатление, особенно если встретить Ирту вечером, что жизнь окончилась и этот монстр решил тебя сожрать потихоньку откусывая части тела и наслаждаясь твоей болью, отчаяньем, но в сущности такая реакция обоснуется только лишь вечерними рассказами Буль-Буля о всевозможных монстрах и пакостях. Ирта высокая, тонкого телосложения старушка, на голове постоянно носит вязанную шапочку, из под которой выбиваются прямые как стрела серебряные длинные волосы. Женщина одевалась в всегда чистые, свежие платья, очень просторные, которые хоть и немного мешали, но максимально скрывали её тело, которого она откровенно стыдилась. Хоть она и была очень стара, но не только по этому она была некрасива. Дело в том что правая половина лица женщины страшно изуродована. Челюсть сломана и кость абсолютно не правильно расположена, обнажая редкие желтые зубы. Скула раздроблена, отчего правый глаз почти выпал из глазницы и теперь его останки свисают на вырванных мышцах, уже давно вросших в щеку. Нос был когда-то рассечен на 3 части, о чем свидетельствуют уродливые шрамы, ведущие выше через весь лоб. На левой руке Ирты всего 2 пальца, большой и указательный, а остальные явно были вырваны вместе с суставами. Правая нога не сгибается в колене, которое кстати ей заменяет один сплошной шрам. Правая рука тоже имеет такой шрам вместо локтя, отчего теперь рука застыла в согнутом состоянии. Естественно любопытные дети также видели что вместо груди у нее просто 2 уродливых шрама от ожогов, как и по всему телу, на горле, пахе, руках и ногах. Под шапочкой у нее остатки от ушей, от которых полностью срезана верхняя часть. Всю спину ей украшают замудренные зигзагообразные рваные узоры, когда-то вырезанные ножами, а теперь уже почти превратившиеся в один сплошной шрам. На голенях, запястьях и шее она тоже окольцована шрамами от веревок или цепей, причем гортань имеет неестественную ямку. Ирта не может говорить, она может только утробно мычать или выть дребезжащим низким голосом, если этот вой можно вообще таковым называть.
Ирта по матерински добра и трудолюбива, это она присматривала за детьми с малолетства, что было очень сложно, ибо ей приходилось поначалу постоянно закрывать часть лица. Дети достаточно быстро научились понимать её по жестам и эмоциям, которые она могла изобразить на безусловно наикрасивейшей, которую дети вообще когда-либо у кого-либо видели, оставшейся целой левой половине лица, которая ко всему прочему практически не была тронута морщинами.
Ирта присматривает за домом, готовит, убирает, в свое время занималась так же стиркой, хотя большая часть всех этих дел уже давно её помогают делать дети.
Несмотря на свои увечья она очень быстрая и аккуратная, даже по уродски хромая, она почему-то кажется грациозной и плавной. Иногда её замечали у пруда, когда она игралась в Ворком. тогда она плескалась в воде и откровенно игралась с волком-переростком, время от времени издавая низкие утробные отрывистые крики, которые почему-то у детей ассоциировались разве что со смехом.
Ирта часто ухрамывала в лес, откуда возвращалась всегда с целыми мешками трав, грибов и корений, которые она умудрялась приносить даже зимой. Часть из принесенного пополняла запасы алхимических реагентов, которые постоянно требовались для обучения. Большую же часть она использовала при готовке. Вообще стряпня Ирты отличалась, кроме постоянного запаха кореньев и грибов, весьма специфическими оттенками, немного горьковатыми, но дети давно привыкли. Стоит отметить что для себя и Буль-буля она всегда готовила отдельно, что последний всегда объяснял тем что они могут уже давно есть только каши и похлебки, ибо зубы уже не те и желудки, тем более что Ирта подмешивает в рацион стариков множество лечебных трав, от всяческих старческих болячек.
У Ирты всегда была "своя" территория, где даже Буль-Буль не мог ей ничего возразить, это столовая, маленькая комнатушка с широким большим столом и множеством стульев, но все равно не достаточным для того чтоб усодить всех. Тут уже Ирта могла отдавать приказы, и она никогда не позволяла чтоб девушки Таина, Литина и Джесс, а так же Освальд и Януш ели стоя, всегда сгоняя кого-нить, а иногда и самого Годфрида, дабы освободить кому-нить из них место. К Освальду и Янушу старушка всегда относилась по особенному, то подсовывая им свежеиспеченные пирожки, все с тем же горечно-травяным привкусом, то просто приволакивая на кухню, если они пробегали мимо, и выставляла им большие миски борща или сытной каши, от чего парням иногда приходилось лишний раз пробегать по "линии", дабы не набрать чрезмерного веса.
Практически везде где бы не появлялась, рядом с ней всегда бегал верны "песик" Ворк, если собачка не была конечно занята обходом поместья или откровенно охотой со своей стаей.

Вообще, ворками называют определенный вид волков, это огромные звери, от метра и более в холке. Ворки охотятся небольшими группами, но всегда в одной местности все ворки относятся к одной стае. Обычных волков, медведей и других крупных хищников они вытесняют, освобождая себе и своему потомству "место под солнцем". Ворки в долине немного мелковаты и не многочисленны, видимо сказывается замкнутость ареола обитания и немного ограниченный рацион. В стае ворков всегда есть вожак, самая крупная и сильная особь, причем без разницы кобель это или сука.
Ворк, который жил вместе с ведьмаченками, был кобелем, самой крупным ворком которого они когда либо видели, хоть в холке был всего очуть более метра. Это была крайне ласковая собака, да именно так его было проще назвать, большая, сильная, серая собака. Вся ухоженная шкура зверя сплошь была покрыта белыми пучками шерсти, от множества шрамов что скрывалось на его теле. Ворк как и наставники был старым, по меркам ворков, хотя у него это выражалось лишь в седой морде и седых кончиках ушей, зато никак не сказывалось на здоровье и мощи.
Вообще, фактически, Ворка дети знали в общем-то дольше чем наставников. Начало истории каждого ведьмаченка было знакомо до боли наверное каждому жителю этого мира в нынешнее время. Среди огня, смерти, брошенные на дорогах, выброшенные умирать на улицу, среди насилия и жестокости, плачущими над телами уснувших ввиде кровавого фарша родителей, всегда они встречали рано или поздно именно его. Огромный, с длиннющими окровавленными клыками, он прорывался через толпы монстров, обезумевших людей, солдат, да кажется он и через сплошную скалу основания мира был способен прогрызть себе путь к поставленной цели. И он шел именно к ним, он искал их, весь залитый кровью, покрытый ранами, от морды до хвоста, с горящими якро красными глазами. Проще говоря это был тот самый Мухтар, который и нужнен был любому ребенку в 2-3 года отроду, брошенному среди этого мира, и уже срать что вид у него был как у пса из преисподней.
Теперь Ворк мог спокойно резвится по полям поместья, благо его стая считала округи этих мест своими собственными, отчего любой кмет, в район леса, около владений Булрзена, и носу не смела показывать. Ворк часто обходил свои владения, следил за порядком в стае, и всегда предупреждал воем о приближении незнакомцев. Любимым занятием Ворка, которого дети звали то псом, то просто собакой, то "эй! зверюга!", всегда было просто валяние на солнышке, особенно если кто-то из детей ему в это время чешет пузо, или за ухом. Или играться с ними в догонялки, которые правда могли закончится изрядным количеством синяков и шишек у догоняемого, ибо веса в собачке всеж было немало. Но как бы он не любил детей и свободу, но Ирту он всегда понимал с полуслова, да и что таить, даже и без слов, даже если она вообще не была в прямой видимости. В это время у него всегда загорались глаза неестественным красным огнем, и он резко срывался с места к своей хозяйке.
Вообще дети всегда могли не опасаться остальных ворков, если конечно не пытаться их поймать, или даже подходить близко, а те в свою очередь спокойно относились к ним если случайно встречались в лесу, и просто расходились своею дорогой. Но иногда, особенно когда детям было мало лет, и они то пытались сбежать от очередной раз взбесившегося Буль-Буля, или просто чтоб поближе рассмотреть жителей деревни, к которой им строго настрого было запрещено приближаться, то всегда передними вставал целый заслон из ворков, а вожак просто бесцеремонно набрасывался и совсем уж нагло вцепившись зубами, волок обратно, что было всегда не очень приятно, ибо тащил он частенько либо за прокусанную руку или ногу, вплоть до самого поместья. Хотя с возрастом ведьмаченки уже навострились обходить такие засады, но но всеж строгий запрет на контакты с деревенскими, особенно когда Буль-Буль им смог вбить в голову причину оного, не шли, разве что наблюдая со стороны.

Крепкий мужчина, высокий ростом, немного с откормленным животом, на вид ему было около 40 лет, может чуть больше. Лысая голова украшалась большими рыжими усами, которые плавно переходили в бороду, всегда с отметинами время от времени пировавших в этой растительности последствий кузнечного ремесла, а именно подпалинами. Да, Олаф был кузнецом, могучие, сильные руки, толстый кожаный передник, всегда с прожженными дырами, что говорило либо о его чрезмерном трудолюбии, либо о чрезмерной неаккуратности в работе. Ходил Олаф очень шумно, он высоко задирал ноги, что указывало на строевую солдатскую подготовку, а тем более то что он носил тяжелые кожаные сапоги подбитые сталью. Кузнец всегда носил с собой кузнечный молот, который крепил в специальной петле за спиной, но даже не столько по военной привычке всегда таскать с собой какое либо оружие, к списку которого кстати прилагался большой широкий нож спрятанный в левом сапоге, сколько опасность повстречать ворков в районе поместья. Причем не смотря на почтительный возраст, и молотом и ножом, кузнец пользовался весьма себе на приемлемом уровне, и это показывало что он постоянно тренировался и неоднократно практиковался. Олафа неоднократно ведьмаченки видели на окраине диких болот, где он занимался "прочисткой" дикой "дороги"от ненужных обитателей, плавунов, кикимор и прочей нечисти, но всеж Олаф никогда не заходил достаточно глубоко в болота, и всегда избегал боя с несколькими противниками.
Кузнец был плохой приметой в этом доме, он никогда не приходил просто так. Каждый раз после его посещений что-то случалось, и Буль-Буль и Ирта после этого еще долго выглядели чрезмерно напряженными и задумчивыми, не говоря уже о том как неоднократно появлялись отряды странных людей, с оружием и в броне, укутанные в серые плащи, которых Буль-Буль всегда не пускал не то что порог дома, он просто выходил дальше в поле, и вел там с ними там "деликатные" беседы, называя их то «грабителями» то «мудозвонами», или как-то так, ибо все же старый голос, даже когда наставник орал на людей, был не очень хорошо слышен, тем более под аккомпанемент Ворка, который в такие моменты всегда не то что выл, а прям таки заливался, отчего ему «подпевали», кажется, все окрестные ворки, что и было в общем-то правильно, если судить статусу этого зверя.
Сам же Олаф одновременно был и деревенским кузнецом, и формально старостой деревни, а так же занимался делами по работе с людьми, если это были например вопросы по уборке урожая на полях принадлежавших Булрзену, как то собрать людей, организовать подъезд повозок, ремонт моста через Диф, без которого связь между поместьем и Махтианчем становилась весьма затруднительной.
Лично с ведьмаками, как и все кметы, Олаф так и не пересекался, ибо дети были достаточно быстро научены не появляться на людях.

Одно из самых странных существ долины. Красивая стройная девушка с длиннющими золотистыми волосами, которые как волны бьются о её тело под водой и ярко переливаются медными отблесками на солнце. Никогда не была замечена вне воды, как и вообще-где-либо кроме реки. Её неоднократно видели как ведьмаки, так и кметы деревни, так как воды Дифа всегда были настолько прозрачными, что легко просматривалось дно. Но каждый раз при попытке выйти с ней на контакт она всегда безошибочно замечала приближение и быстро уходила вглубь, где скрывалась в многочисленных подземных притоках реки. Чаще всего замечена около деревни где она плавала посреди реки, наблюдая за кметами. Так же её видели в верховье реки, где она легко скрывалась от наблюдателей в многочисленных поворотах и подземных притоках. Кожа этой нимфы неестественно бледна, даже иногда с синими оттенками, что не удивительно, так как Диф это очень холодная река. Из-за некоторой синюшности, кметы ошибочно называют её русалкой и утопленницей и боятся купаться или переходить мост в полдень, либо поздно вечером, когда чаще всего и замечательно появление девушки. Очень быстро и абсолютно бесшумно передвигается в воде, имеет уникальное чувство воды как выяснилось примерно на расстоянии до пары километров. На вид всегда печальна и уныла как те самые какашки, которых древней сам Буль-Буль. Последний же, на все вопросы о ней, всегда разрывается тирадой про то что нимфа она и жопе нимфа, и то что ведьмакам надо о тренировках и обучении думать, а не о содержимых своих штанов, что высказывалось даже девушкам, ибо Буль-буль, ввиду своего возраста, кажется уже не видит разницы.

Кметы Махтианча всегда выглядят либо сосредоточенными в работе, либо очень жизнерадостными во время праздников и гуляний, последнее ведьмакам иногда кажется даже чрезмерным. Формально деревней управляет Олаф, который решает в основном спорные вопросы, вопросы о заготовках на зиму и работу на Булрезена. Кметы очень суеверны, и кажется верят во все мыслимые и не мыслимые приметы, имеют целый арсенал предсказаний и предрассудков. Кметы пугают друг друга образами Ведьмаков, которые непременно убивают и насилуют всех девочек, девушек, женщин, бабушек и даже их скелеты, если те не слушаются или делают что-то неправильное. Эльфы для них сплошь наделены способностями высших вампиров и оборотней, и, в свою очередь, они выпивают все кровь и сжирают живьем каждого встречного, радостно чавкая, причем делают это непосредственно на расстоянии и взглядом. Краснолюды же для кметов живут только под землей и делают подкопы в подвалы и курятники, откуда все время тырят огурчики, самогон и воруют кур. Единственное что объединяет этих существ, это то что они, кроме ведьмаков только, по ночам спят в гробах, и мучительно помирают если на рассвете не успели вернуться в свои логова. Посему по ночам кметы поголовно сидят дома, оставляя деревню практически пустой, что позволяет ведьмакам спокойно шастать по округе, ибо собак в деревне никто не держит. Но так или иначе кметы любого встречного незнакомца готовы отнести к одному из этих трех описаний, добавляя к нему естественно колдунов, ведьм и разнообразных реальных и нереальных монстров.
Крестьяне практически не интересуются внешним миром, и происходящим даже прямо у них под носом, если это конечно не относится к работе или каким-либо развлечениям, кроме что детей, которые иногда чисто из-за любопытства совали свой нос на земли поместья, где всегда могли встретить дружный заслон братьев и сестер Ворка, после чего либо просто безследно пропадали, либо их кишки в наглую дотаскивались до самого моста, где и бросались. Но даже на эти особенности кметы редко обращали пристальное внимание, ибо как и на все остальное, то и на детские кишки у моста у них была какая-то примета, что-то про теплую зиму. Вообще они так или иначе хоть и до смерти боялись банду Ворка и нимфу, но чтили их и считали суровыми защитниками долины, и каждый раз кмет, собирающийся на охоту, сжигал кусок хлеба, мяса или еще чего нить, пытаясь примирится с зверями, и тоб те дали им силу и удачу, что естественно в реальности ни чуть не помогало. Если же кмет собирался порыбачить, то они всегда пускали по воде венки из цветов или ветвей ивы, которые мирно уплывали куда-то в болота, но и нимфа, кажется, имела особенное чувство юмора, и действительно этот обряд здорово помогал веселым жизнерадостным старикашкам и привлекательным молодым юношам и девушкам. Последнее как-то раз, на спор, провели Рэйневан вместе с Мареком, которые умудрились наловить ведро карасей на кирпич привязанный к веревке, правда больше на такую откровенную наглость "водная девица" не велась.
Общая идолизация Ворка и нимфы, вплоть до того что дома украшались частенько фигурками и резьбой волков и красивых водных дев, в итоге послужила на руку ведьмакам, так как кметы всегда боялись пересекать лишний раз реку.
Единственно когда они появлялись у порога поместья, это чтоб попросить старого Буль-Буля приготовить что-то вроде зелий от ревматизма или приворотного, которые в последствии естественно готовил не сам наставник, а Ирта. Все дело в том что деревенские считали старика единственным жителем всего поместья, и чтили его как умного и доброго человека, хоть и явно считали его ведуном и травником, которые не сильно в их понимании отличались от колдунов, но все же были полезны, тем более что они считали что Булрзен лично знаком с ворками и нимфой, даже не подозревая насколько они правы, и считали что он единственный в долине, к кому можно было бы обратится если "звере-идолы" долины слишком уж разойдутся.
Собственного кладбища в деревне не было, так как кметы делали плоты из ветвей и отправляли усопших по реке в сторону болота, где ими с радостью в последствии ужинали кикиморы.
Кметы с опаской относятся к "серым", и все диалоги с ними проводит естественно Олаф. Люди очень ценят так или иначе свою спокойную и размеренную жизнь и кажется просто не способны к каким либо активным возмущениям, хотя в подобных случаях они были бы очень даже страшной силой из за большого количества.

В общем, жители деревни производят впечатление странной толпы в треть тысячи населения, наглухо не друживших с головой людей.

Регулярные войска или стражи Ворткана. Наглые, жадные, похотливые и злобные люди. Неприменно носят темно серые плащи и частенько латы. Хорошо вооружены, но не очень хорошо этим оружием пользующиеся. Изредко приходят в долину по различным делам, обычно ради сбора налогов, которые собираются по деревни курами, зерном и прочим, ввиду отсутствия у кметов денег, а так же прогуливаясь по молоденьким девушкам, так или иначе регулярно пополняя генофонд и количество жителей деревни.
Хоть Буль-Буль с Олафом явно, всей душой, ненавидят этих людей, но часто, особенно в годы чрезмерного засилия монстров на болотах, наставник отправлял ребят на помощь "серым", которая заключалась в тихом и незаметном прореживании количества монстров вдоль "дикой дороги", отчего "серые" всегда могли, распевая песенки и нюхая цветочки, пройти до долины немногочисленным отрядом и обратно без потери добычи, изредка дорубая какого-нить утопца или плавуна, который уже был подпорчен несколькими арбалетными болтами, обильно смазанных серебряницей, что в общем-то всегда вызывало явное желание напичкать этими же болтами кого-нить из "серых", но не делалось ввиду либо уже отсутствия этих болтов, либо чрезмерной усталости ребят после нескольких дней перманентного ползанья в болотном говне, с головы до ног в кровище и тухлых кишках, а по сущности в явном запрете оного. В моменты появления в долине серых, ворки и даже нимфа всегда ведут себя очень скрытно, но в реальности только усиливают "присмотр" за долиной, что заметно не только ведьмакам, но и привыкшим к такому соседству кметам.