Старик вспомнил родные пустынные пейзажи – места, где нет жизни, где нет воды, а есть лишь песок – море песка, и острый ветер, врезающийся в лицо миллионами крохотных песчинок, въедающихся в кожу, впивающихся в глаза. Там есть непропорционально огромный солнечный диск, гигантский светящийся круг, исполин, обливающий одинокого путника своим сиянием. И есть лишь надежда – надежда на то, что оазис не окажется миражом, голоса – ветром, а пустыня – безмолвной бесконечностью.
- Да будет так, - прошептал старец, и родная пустыня медленно налилась желтовато-красными красками, набралась жару, залила горячими барханами округу. Она проникла на Арену вместе с плавящим легкие воздухом, с вскипающим под ногами песком и тишиной.
Медленно вытащил длинный меч из ножен за спиной. Выставил его прямо перед собой, чувствуя, как на плечах уселись палящие лучи – солнце в зените. Прямо над головой. Раскаленные камни, раскаленный песок. Оранжевая ящерка пробегает неподалеку, не останавливаясь – иначе сгорит, сгорит заживо.
Аллах, прости меня за то, что я делаю.