Когда черная кровь, блестящая в лучах полуденного солнца, хлынула наружу, толпа, окружающая арену, взорвалась аплодисментами, овациями, криками и низким рокотом, соизмеримым с жутким воем глупого чудовища, медленно умирающего от мощной кровопотери. Старик попытался отскочить в сторону, чтобы дать твари спокойно умереть, но не успел – костяной молот с треском приземлился на его ступню, заставив сжать челюсти так, что в ушах противно заскрипело, а мир, стоявший на ногах, словно бы перевернулся на голову из-за разрушительной боли, сковавшей старческий рассудок. С безмолвным криком, утонувшим внутри, Мет повалился наземь, глядя полными слёз глазами на голубое небо, на плывущие по нему облака, на яркий светлый шарик, ленно ползущий к своему зениту.
Глядя на маленького веселого светловолосого кендера, смотрящего на него сверху вниз – он улыбался, приветливо махал ручкой, глаза его сияли. Он источал радость загробной жизни. Старина Мет выдавил улыбку под своей густой бородой. Поднял руку, расправил пальцы и прижал ее к руке своего друга. Сказал негромко:
- Аллах присмотрит за тобой, малыш. Я попросил его. Ступай с миром, и я обещаю – мы с тобой еще встретимся.
Старик прикрыл глаза. Когда открыл, был уже в лазарете. Вокруг щебетала юная дева – лик ее сиял чистотой и целомудренностью. Старик не улыбался. Ему было стыдно. Стыдно за свою ложь.
Когда он сказал о встрече… он соврал.