- Давай, детка, давай, ещё пару тысяч оборотов!...
Мысль оборвалась так же внезапно, как и возникла, ничтоже сумняшеся осознав собственную несвоевременность. По мере того, как мозг Макса пробуждался, в нем, как в калейдоскопе, - казалось, даже слышны пощелкивания сменяющихся слайдов ,- промелькнули несколько картинок, слившихся в одну сцену:
...щелк - "Шелби" уверенно минует последний поворот перед проспектом...
...щелк - лучи фар внезапно как будто проглатывают кусок асфальта...
...щелк - заблокированные задние колеса ещё судорожно цеплялись за покрытие, оставляя на нем жирный двойной след плавящейся резины, а капот уже стремительно нырял в мешанину каких-то труб и проводов...
...щелк - ремень выдавил из груди остатки воздуха, в лицо ударила подушка безопасности, а вокруг неё уже расцветала иссиня-желтая вспышка...
...щелк...щелк...щелк...
На последнем "слайде" мозг явно переклинило - не каждый день понимаешь, что пришел в себя после расплющивания и кремации. Не открывая глаз Вернер попытался осознать собственное тело - и, как это ни странно, был приятно удивлен получаемыми от каждого сустава, от каждой связки и мыщцы сигналы о боли и холоде. Болит - значит жив - эта мысль задержалась в голове подольше предыдущей, но и она через секунду исчезла, когда левую руку Макса небрежно подвинули, и это движение отозвалось вспышками боли по всему телу.
- Поосторожнее... - хотел произнести Макс, но язык не слушался, и раздалось только невнятное бормотание, которое к тому же растворилось в окружающем шуме. Все же решившись открыть глаза, Вернер с недоумением обвел взглядом пространство вокруг - ни на "скорую", ни на операционную, ни на, на худой конец, морг увиденное явно не походило.
Со второй попытки заговорить почти получилось, и Макс, пытаясь удержаться за ледяную на ощупь обивку сиденья, проговорил:
- Ка... ккхх-кх... какого черта тут происходит?...