Время в аудитории тянулось медленно. Как всегда. Кристиан сидел и, подобно остальным, скучал. Правда, виду старался не подавать, и боролся с искушением сесть поудобнее для немедленного провала в сон: голову кулаком не подпирал, держа руки на столе, по лавке или столу не растекался.
"Плоть слаба" - сказали бы некоторые, глядя на эти мучения обучающихся пилотов. С этим утверждением лейтенант если и был согласен, то лишь отчасти. Именно сама-то плоть в плане мышц вполне себе сильна, физические упражнения прекрасно её укрепляют и закаляют. А вот мозг приучить не засыпать, а сознание не гаснуть от ужасающего недостатка кислорода и запредельной концентрации скукоты в воздухе - вот это уже задача не из лёгких. Слишком уж велик соблазн поддаться искушению и задремать.
Но Гертс честно старался. Как до этого он старался в армейской учебке, в колледже, в школе. Он никогда не был невероятно одарённым, блистающим знаниями учеником, побивающем своих вчерашних учителей на научном поле брани в лучших традициях притч. Но он был достаточно старательным, прилежным и дисциплинированным. Пусть даже отчаянная борьба со сном не принесёт новых знаний. Просто из принципа банального взаимоуважения. Полковник многое пережил и наверняка не зря носил свои погоны. Да и самому Кристиану раньше в своей танковой дивизии порой доводилось читать лекции перед курсантами, потому он не по наслышке знал, как легко палятся все скучающие, болтающие и спящие, и как это не очень приятно для лектора. Каким бы он ни был скучным либо же наоборот, увлекательным рассказчиком, он же тоже человек, и тоже предпочёл бы спать в тёплой постельке, а не стараться тут перед неблагодарной аудиторией. Потому лейтенант боролся, как мог.
Нелегкую борьбу изрядно облегчило появление инструкторов. Наверное, это было единственным положительным моментом, ибо после доведённой ими информации осталось мрачное послевкусие безысходности и обречённости. Что так убьют, что этак помрёте. Силы неравны, мастерство хромает, всё не то и всё не так. Народ встрепенулся, заворочался, зазвучали тихо голоса. Вот и коллега Кристиана по парте и по звену не остался в стороне, кратко поделившись своим опасением.
- Так может и не придётся, - так же вполголоса ответил ему Гертс. - Сказали же, что войны не будет. Может ещё пронесёт.
Сам бельгиец дурные мысли по поводу услышанного старался гнать прочь, не зацикливаясь на негативе. Издревле же считается, что главное оружие воина - его боевой дух. Для пилота он стоит на втором месте после его боевой машины. И нельзя ломаться так вот просто и напрочь терять волю к победе, сколь бы мрачными не были вести. Возможно, элизийцы умышленно вывалили на своих подопечным полный ушат негатива как раз для того, чтобы отсеять сомневающихся и слабых духом? Или просто считают необходимым сразу готовить пилотов к худшему? Кто их знает.
Кристиан вздохнул, но вслух ничего не сказал. Вопросом инструкторам тоже задавать не стал. Не потому, что их не было. Скорее наоборот, их было слишком много, что спросить в первую очередь, а что вовсе не стоит - непонятно. В конце-концов, у них есть начальство, которому виднее, что и как. И если пилотам НУЖНО будет что-то знать, то самостоятельно выспрашивать не придётся. До них доведут информацию. Зачитают вслух, повесят письменно перед носом, вколотят в мозг через гипноз. Так что лейтенант предпочёл меньше говорит и больше слушать. И смотреть. На коллег по аудитории. На доску с описанием манёвров. На облюбовавшую лампочку моль. На самих инструкторов. Минхер Вайт, мефрау Лердар. Из головы не вылезала странная мысль, что последнюю он раньше где-то уже видел, ещё до перевода в лётный корпус. Может быть, какое-то случайное фото на каком-то из бесчисленного множества сайтов в интернет-сети Евроальянса?..