Отдых действительно длился не долго. Когда ты поднял крик — Элизабет первая поднялась на ноги. Она выглядела ужасно. Её всегда ясные глаза теперь напоминали две чёрных жемчужины, утратившие глянец. Огромные мешки под глазами сложились в три складки, отделяя смуглую кожу почти чёрным оттенком. Треснувшие из-за скрипучего холода губы теперь оттаяли и покрылись свежими ранами, с отслоившимися частями верхних слоёв. И сама она больше не держала грудь гордо и спину прямо, а напоминала танцовщицу балета Железного лепестка¹ с прогнувшейся спиной и опущенными руками, а также ногами, слегка согнутыми в коленях. Слабость в истинном её виде. Но не смотря на все физические препятствия, она была главной, а значит должна была отвечать за всё, что происходило бы с группой. И когда она поднялась, ещё до твоих слов, она знала о чём будет разговор.
— Спи. И пускай другие спят. — Пробубнила она томно, приглухшим голосом. — Если они придут, пускай так и будет. Они не станут нападать на нас открыто. — В ней будто звучало смирение, или то, что было негативным проявлением смирения — отчаянье. Но Элизабет не останавливалась. — Я дам знать вождю, чтобы те были осторожны. Все те испытания, что мы прошли — заслуженный билет в город. Наши преследователи действовали хитростью. Надеюсь, местное племя... о боги, я ведь даже не знаю название этого племени, похоже на племена Карбоку, где ценится честность сердца... — А потом она утихла, потому что ты свалился с ног на мшистое одеяло и сон теперь поглотил тебя полностью, как какой-нибудь страшный демон, сопротивляться которому уже не было сил. Это был чрезвычайно крепкий сон, он продлился для тебя всего мгновенье, когда на деле же прошло полтора солнечных цикла, от востока до заката, а потом от востока до полудня. Именно изменившаяся тень, а точнее её отсутствием над твоим ложем пробудило тебя. Ты чувствовал себя ожившим мертвецом с онемевшими мышцами. Вокруг пахло душистыми травами, и по всему твоему телу ползали насекомые. Двух жучков ты выплюнул наружу, почувствовав ужасный привкус на языке, будто там была пустыня из дерьма кошкосвиньи². Стало легче, когда ты отыскал внутреннюю волю, чтобы сдвинуть ногами. Сон — очень подлый феномен, и если не встать с кровати сразу же, можно проспать очень много времени. Только кровь оттекла к твоим конечностям, ты вскочил на ноги и начал растягивать мышцы. Никогда ещё ты не издавал настолько долгой и усердной зевоты. Твой рот, казалось, вот-вот разорвался бы от напряжения челюстных мышц. Рядом были твои напарники по экспедиции — они спали. Спала Элизабет. Только Бокке ты не нашёл на мшистом ложе. Но заметил знакомые орочьи очертания возле ближайших домов. Угрюмый орк держал в руках длинный шест, которым усердно фехтовал против двоих мужчин. Сначала тебе показалось, что у него неприятности, но когда два удара орка сбили обеих с ног, а вокруг появился смех — ты понял, что это дружеский спарринг. Показной бой.
Ты заметил возле бойцов ещё странное существо. Человек, но настолько старый, что он скорее напоминал кору старого дерева, нежели человека. Скрюченный, как больной тоннельным плиссом³, ползающий по земле опираясь на руки и ноги. Худой как щепка, и стоящий на ногах лишь благодаря длинному посоху в руках, сделанному уже не из древесины, но из кости огромного животного, со свисающими черепами. Он был голым, если не считать за одежду толстый слой глины, который покрывал его тело, и лишь морщинистое лицо оставил открытым. Лицо же было прикрашено шкурой неизвестного рогатого животного. Рога напоминали оленьи, но толстая чешуйчатая кожа заставляла пересмотреть свои предположения — это был не олень. Кажется, это был шаман, или какой-то знахарь. В свободной руке он волочил по полу скомканные в ткани сушёные травы, с тлеющими углями внутри. Густой дым имел бирюзовый оттенок, он стелился по песчаной аренке, а сам старик напевал при этом ритмичные мотивы, и в такт бряцал костями своего посоха, или своими собственными — старыми костями. А потом вдруг, он взглянул на тебя, на отдаление примерно в тридцать метров от происходящего. И громко издал.
— П-проснулся! Гордая птица встаёт рано. — Крикнул старик, и ты с опозданием осознал, что его речь тебе понятна, когда речь остальных — нет. Ты сделал первый шаг и нога твоя подкосилась об песок. Ты едва не повалился на землю, если бы не поставил вовремя другую ногу. Мышцы ныли и ты понимал почему. Это продлится очень долго, если не помочь с восстановлением организма. С трудом ты доплёл к Бокке. Он как раз пил какой-то чёрный густой напиток из сушёного листа, свёрнутого под кружку. Бокке выглядел счастливым... возможно даже слишком. Он готовился к очередному бою.
— Я едва чую твоё сердце, я едва чую твоё сердце. — Дважды повторил старик, и ловкой ходой, точно кролик, подпрыгнул к тебе, на каждое приземление бряцая посохом. Он оказался рядом, ловко выпрямился и в воздухе развернулся, упираясь в землю костяным посохом. Вцепился за него ногами и повис, как обезьяна-акул. А потом взобрался на самую верхушку, к свисающим черепными частям и уселся на массивном суставе, как на стуле, балансируя таким образом. — Сильный дух, слабое тело, слабый дух, сильное тело, кто ты, кто ты. — Напевал странный старик, вертясь вокруг оси посоха. Кажется, у него не было конкретных дел к тебе. Ты понял это, когда ваш зрительный контакт оборвался и старик начал смотреть в небо. Ты не чувствовал никакой неловкости от желания просто уйти. Кажется, старик ожидал этого.
Вокруг поля боя, где яростно сражался Бокке, расселись воины племени. Ты уже видел их раньше. У каждого были трубчатые кружки из свёрнутого листа. Они черпали ими ту густую жидкость из котла и упивались, часто размазывая содержимое по подбородку и шее, и задирая головы к солнцу, напевая ритмичные песни, которые с удивительной точностью угадывали такт боя. Они выглядели расслабленными. Может... это поможет и тебе? Или, может стоит поискать другие способы расслабиться? Пока не проснулась Элизабет, у тебя было время... на себя. Что же ты хочешь делать?