Письма отправлены, указания розданы. Час вынужденного безделья подходил к концу, ночь наполнилась ржавыми отблесками.
В малой гостиной, где граф завтракал в приволье солнечных лучей, поселились сумерки. Двери туда закрыли. Зато в большой гостиной разожгли камин. Дрова вспыхнули высоко и ярко как вчерашний пожар, заливая оранжевым светом турецкий палас. На резных лакированных комодах, расставленных у четырёх стен по французским интерьерным канонам, зеленели вазы с цветами. Над ними висели картины в простых рамах, каждая из которых несла определённый смысл, открытый лишь членам тайной ложи. «Дружеская встреча у памятника Диане» ла Гурдена, Станислав Понятовский и другие. В клетке на круглом столике певуче щебетали две крохотных зебровых амадины, с упоением глядя друг на дружку.
Патер Калев, сухой старик с песне на остром носу и вихрами седых волос, с книгой застыл у камина. Ирина Ловен ходила взад и вперёд перед сборчатыми гардинами. Она подбрасывала и ловила монету механической кистью, проверяя пружины и тросики на гибкость. На диванах, раскинув руки на подушки и положив сапог на сапог, развалилась Олеандр в багровом пальто. Пламя играло на синих татуировках, покрывающих её лицо. Соединив пальцы перед лицом, граф занял место во главе стола, слушая священника.
Андрей Степанович и две горничные подали ужин. За ужином предстояло принять решение.
— Такого, как вы говорите, и впрямь не может быть, Ваше Сиятельство. Чудовище, слепленное из плоти не могло жить в банях, особливо когда журнал приходов и уходов исправно вели с начала вечера. Хм-м, хм-м-м… пусть я составил промеж собою ваши объяснения, по ним выходит так: некий К.Ф. — Олеандр говорит, что зовут его Клим Фёдорович, прибыл в бани к позднему вечеру, то есть, к их открытию. Дурно так говорить, но в том злотворном месте К.Ф., вестимо, посетил некую Людку, Людмилу; а портье так и записал в журнале. Возможно, так звали девочку, запертую в комнатах на чердаке с прошлого вечера. Ту самую, которую цыгане и Клим Фёдорович прошлой ночью увели из курильни подле Сенной. Поистине печальна судьба этого дитя… — вздохнул патер.
Ловен раздражённо бросила монету под самый потолок.
— Когда оный Клим ушёл, он, уходя, наказал дверным людям встретить некоего барина. Барин приметен тем, что в банной книге записан отдельно, не как прочие посетители. И записано также, что барин также имел целью визит к той же Людмиле. А вот когда барин прибыл в бани, там-то и случилось страшное. Не складывается, Ваше Сиятельство. Никак не складывается. Словно бы никто не готовил вам западню, а каждый занимался своим делом. Но столь чудовищная тьма и сама собою не рождается. Эти визиты как-то связаны между собою. Ваш Клим Фёдорович, Людка, таинственный барин… он-то, верно, и приехал на карете с гербом.
— С тем гербом, где пёс-не пёс и конь-не конь? — одышливо припомнил Андрей Степанович показания старухи, раскладывая утиное жаркое по тарелкам.
— Много у вас в людской болтают, — одёрнул его патер.
— Что болтают, то наружу не выносят, — камердинер деликатно позвенел ножичком.
— Но болтают верно, — вступила Ловен. — Только герб остался для нас неизвестен. Что же до прочих лиц, которые связаны с банями, ныне мы знаем про двоих: цыгане и Клим Фёдорович. Я также навела справки у церковных попрошаек. И по тем справкам следует, что Общество Иисуса также интересовалось банями: они поставили соглядатая невдалеке, откуда и прознали о нашем рейде. Другого соглядатая католики поставили близ одной церкви, опять невдалеке от Сенной. И вот что интересно: в той церкви расположено Общество призрения за девочками-сиротами. Кто-то осведомил и нас, и католиков об Усачёвских банях. Нас, как мы знаем, осведомили верно, и раз у католиков имелся и другой след, он тоже может быть правильным. Нам выбирать, за что взяться.