Дело обстояло именно так, как предположил граф.
Широкая дорожка, посыпанная гравием и обрамлённая художественным бордюром из мелкого камня, вела от ворот к полукруглой аллее, огибавшей богатый цветник. Оттуда ступени взбегали к парадной террасе, а на ту, в свою очередь, выходили главные двери Мегарона. Дворец Каменских был выдержан в сухом классическом стиле под стать канонам вольных каменщиков. Он состоял из трёх этажей, отапливаемого чердака, фасадом был развёрнут к реке и двумя флигелями обнимал просторный парк. Вдоль фасада тянулись ровные ряды окон и каннелированные полуколонны. Впрочем, кажущаяся простота удачно вписывалась как в панораму невской набережной, так и в пышные очертания парка. Летом плотная зелёная ограда защищала кованую решётку от взглядов с улицы, а зимой среди снежной белизны вздымались альпийские горки, рокарии и иные декоративные элементы, над которыми хозяева трудились как заправские ландшафтные архитекторы.
Сейчас видавшая виды карета, запряжённая двойной вороных, с грохотом огибала клумбу. За нею, не поспевая от ворот, с гневными криками гнался садовник. По одному виду потрёпанной крыши Леонид Измаилович догадался, что экипаж далёк от дворянского достоинства, но притом это не дрожки и не крестьянская кибитка. Лицо, пожаловавшее в гости, имело известное влияние для передвижений по городу без ног по колено в слякоти.
Карета замерла у ступеней. Кучер на всякий случай сорвал шапку при виде дворца, однако спустившаяся из повозки персона стала такой необычностью, что даже садовник застыл посреди дорожки с полуопущенным кулаком. Из кареты вышла монахиня римского обряда, заложив обе руки в широкие рукава. Шерстяная чёрная туника, подвязанная на узкой талии, была покрыта сверху длинной тканой вуалью. Но вместо скромных туфель подол открывал пехотные ботфорты с пуговицами гамашей. Походка, с которой гостья решительно двинулась по ступеням, была далека от христианского смирения. Странное чувство энергии исходило от неё, словно расталкивая сизую серость Петербурга.