…спустя мгновение изнутри грянул выстрел.
Жёлтая вспышка осветила мозаику плитки за приотворёнными дверьми. Треск пороха перебил дождь, с шипением врезался в ночь, чтобы навсегда изменить её — и затих вместе с эхом в глухом дворе. Толстые стены бань умели хранить секреты. В этот ослепительный миг ясно проступили из мглы закрытые складчатыми портьерами окна, львы-кольценосцы и колонны под треугольным портиком: настолько же чужеродным среди окружающей нищеты, как вахмистр-кавказец в стылом северном Петербурге.
Будто очнувшись, металлически щёлкающая дрожь разбежалась по двору. Это взводили курки и накрывали ладонями полки с порохом телохранители Каменского. Двое замерли за его плечами. Четверо прочих топтались за колоннами, не решаясь ни последовать за вахмистром, ни стрелять в темноту — масонская магия обошла их очи стороной.
Олеандр тоже услышала выстрел. Турчанка в багровом пальто стояла перед кривыми деревянными воротами. Прошлой ночью за них въехала телега с двумя цыганами, приказчиком Климом Фёдоровичем и купленной у галбая малолеткой. Сегодня ворота были заперты, а возле них прижались к сырым стенам десяток графских дворовых. Мушкеты тускло поблёскивали в темноте. Рыжий Богомолов, служивший при графе и лакеем, и дуболомом, готовил топор.