Главарь, лицо которого помрачнело на первых же словах, произнесённых Ричардом, слушал рыцаря покусывая верхнюю губу, не пытаясь вставить слово и не двигаясь. Только единожды, когда Лоррейн грубо одёрнула вклинившегося в разговор Билла (обрывкам слов, долетавших с крепостной стены, он значения, похоже, не придал), он нервно дернул бровью. Сзади него зашептались остальные разбойники. Один, явно не отличавшийся умом, толкнул предводителя под локоть и шепнул:
— Эт она тебя кличет, а?
— Ззззаткнись, Виль, — процедил мужчина, который, похоже, по какому-то странному совпадению, оказался тёзкой Шарпа. — Дай я поговорю.
Главарь сплюнул в сторону – Грейхаунд сейчас стоял слишком близко к главарю, и тот явно не желал, чтобы рыцарь вдруг решил, что он плюёт ему под ноги. Исподлобья оглядел четверых рыцарей перед ним и двоих на стене. Задержал свой взгляд на Эвелинн – с Биллом всё было понятно по его луку, а вот кто стоял там ещё, просто ли какая благородная девица или всё-таки тоже кто-то, кто мог представлять угрозу, его явно волновало.
Их было десятеро против шестерых, и ворота уже были открыты. Рука невольно легла на рукоять меча... но в последний момент, усилием воли, главарь заставил себя остановиться. Облизав пересохшие губы, он заговорил:
— Меня зовут Билл, Билл из Мисдейла, сэр Ричард. Пять лет я верно служил лорду Седрику, но стоило только казне чуть-чуть поредеть, я вдруг стал ему не нужен. И сейчас ты предлагаешь мне вновь придти к нему? Просить о снисхождении? Меня выбросили как шелудивого пса в канаву тогда, а ты хочешь чтобы я пришёл к нему сейчас? Для нас это смерть, сэр Ричард, не от топора палача, так от голода в казематах.
Мужчина приблизился к Грейхаунду, буравя его пристальным взглядом серых глаз.
— Скажи мне, рыцарь, сможешь ли ты убедить лорда Седрика Корнуолльского отпустить нас при условии никогда не возвращаться в его края?