Инквизитор не затруднялся в определении, был ли комиссар сумасшедшим. Сомнения вызывал вопрос более ли он сумасшедший, чем обычно, или всё такой же. Вырвать археотехническое оружие из рук агента инквизиции, чтобы сжечь из него некого иллюзорного врага, которого видишь только ты - действие достаточное для двух справок о слабоумии, трёх смертных приговоров и пяти клеймлений еретиком. Однако комиссар Фабригистус уже показал себя как наглухо поехавший тип, от которого можно было ожидать и такого.
– Рядовой 3448, ваши рассуждения в высшей мере еретичны и как приверженец пуританского пути я должен отказать. – Алые линзы злобно зажужжали, пытаясь обнаружить угрозу, о которой твердил комиссар.
– Однако как слуга золотого трона, желающий служить Империуму и ни чему иному, я вынужден принять вашу правоту. Выдвигайтесь на указанную позицию! – Скрежет инквизиторских зубов отдался в воксе зловещими помехами, а выстрел разгневанного безцеремонностью комиссара Chambre ardente прозвучал рыком дикого зверя.
– Рядовой Ронас - прикрыть! И ликвидировать, если рядовой 3448 всё же шагнёт дальше, чем следует. – Пифос понимал, что преступает сейчас не только кредо империалис, но свои собственные светлые идеалы, однако поделать с этим ничего не мог. Чтобы очистить этот мир силой, его придётся выжечь до тла и заселить колонистами. На это уйдут сотни, если не тысячи лет. На то, чтобы привести имеющееся население к повиновению может хватить декаты. Им придётся вступить в диалог. Им придётся пойти на уступки. Многие достойные смерти будут жить, и многие невинные умрут. Но этот мир выживет. Империум выживет. А значит нет цены слишком высокой.