Если бы кто-то посмотрел на лиса во время поездки, он бы отметил отрешённое выражение на его морде. Даже легко путающийся во внешности подобных зверолюдов обыватель со стороны сможет заметить пустую вселенскую апатию в глазах тёмно-фиолетового пушистого существа. Каттер прислонился к окну; а проносящиеся мимо столбы отражались в неподвижных зрачках. Они фокусировались где-то на бесконечно удалённой точке Вселенной. Внутренней вселенной сего существа. Сидя чуть в наклоне, детектив обнял собственный хвост и накрыл его котелком сверху. Уши приспущены: в расслабленном состоянии. Лис как будто в дневной полудрёме.
«Вот только вот: впечатление отсутствия бдительности крайне обманчиво»
«Существа вроде меня никогда не бывают менее чуткими, чем это нужно»
«Но конепоезд довольно убедительно притворялся, что он – колыбель»
Вульпес безмятежно притёрся носом к стеклу.
«Это была неплохая поездка. Каждый пассажир нашёл в ней что-то своё. Кому-то интересно считать всё вокруг, и задавать вопросы. Если мальчик сохранит в себе любопытство, то вполне возможно, он станет учёным. Математиком. Для двух девочек: это только промежуточный этап в жизни. Меня немного огорчило то, как они хихикали, когда назвали бордель лучшей работой на свете. Не скажу, что я осуждаю их выбор. В сущности – вечерне-ночная работа; есть спрос; хорошо оплачиваемая при должном умении и внешних данных. Один недостаток. Всё-таки это работа с клиентами. А они бывают подчас теми ещё ублюдками. В такие заведения, чаще всего ходят успешные неудачники. При деньгах – но скорбные в отношениях. Пытаются хотя бы так реализовать свои влажные фантазии. А если этих девочек ещё и толкнут в бордель в трущобах города, то «лучшая работа на свете» скоро обратится в ад, с неочевидными путями выхода. Что уж говорить о случайных проходимцах – в столице Империи, их должно быть столько, сколько в сумме во всём остальном мире. Юность бывает так слепа и наивна...»
Лис коротко вздохнул, сведя зрачки в сторону вагона.
Немного поёрзал на месте, чуть-чуть прикрыв веки.
Но лишь чуть-чуть.
«То ли дело обсуждение смрада. Честно и по существу, чего обычно не ожидаешь от эльфов. Да. Этих двоих жизнь действительно потаскала. Я бы, наверное, с удовольствием рассказал им какую-нибудь разрывную шутку про говно, будь у меня с чувством юмора слегка получше. Но, пожалуй, я не готов поджигать фитиль пороховой бочки скандала. Что насчёт меня? Мне слабо интересно то, что за окном; равно как и то, что вокруг, если это не угрожает мне. Я всего лишь дал возможность собственной депрессии взять надо мной верх. Жизнь показывала себя здесь и сейчас с приятной стороны; не в моих правилах было отказывать ей в этом. Редко когда дарила время на то, чтобы просто упиваться прострацией да рассуждениями в голове. Впрочем, время такая хитрая штука: оно никогда не приходит, а всегда только уходит. Вот и сейчас, когда некто очень сильно захотел забрать его у меня – мне пришлось оторваться от размышлений»
Сэр Кэтчер почти мгновенно покинул прострацию. В его зрачки вернулась сосредоточенность: фиолетовый лисовин метнул пронзительно прищуренный взгляд на незнакомца. Тык в костюм; тык в усы; тык в шляпу; тык в глаза; тык в набалдашник; тык в билет. На принятие решение не требовалось много времени. Уши встали торчком в направлении господина: давали ему понять о подозрительности вульпеса. Лишь хвост не шелохнулся: просто прижатый руками к груди не обладал должной степенью свободы. Шерстяной пассажир выразил согласие обычным кивком. Слегка повернув морду к незнакомцу, он всё ещё пребывал в прислонённом к окну положении. Разве что чуточку скукожившись.
«Возможно – у меня взыграла избыточная паранойя. Но я не ждал ничего хорошего от этого спонтанного разговора. Когда кто-то подсаживается к тебе с такой уверенностью, есть чувство, что он это нарочно. Романтики называют такое судьбой. Реалисты – стечением обстоятельств. Я называю это точной работой ищейки-профессионала. Одно из правил профессионала: всегда держи в уме план, как ты убьёшь первого встречного, да останешься заодно при чистых руках. В тот момент: я уже размышлял на тему, пусть всё упиралось в то, что делать это пришлось бы исключительно за пределами конепоезда. Ещё не вечер, как говорится»
– Есть определённый шарм, – коротко, но уверенно отозвался Каттер.
Голос парня звучит необычно. Он контрастирует с внешним видом. Представьте себе оперного певца, способного выдать басом на весь зал театра средней руки. А затем представьте, что этот певец навсегда потерял свой голос из-за неудачно сорванных связок. Тогда вы поймёте. Кэтчер говорит вибрирующим хрипом; на высоких тонах звучит с оттенком вращающейся деревянной оси мельницы. Он рубит слова. Сглатывает по окончанию коротких предложений, чтобы снять ощущение саднящего горла. Длинные фразы не строит. И предпочитает говорить тихо, а когда обстановка позволяет, – то и вовсе шёпотом. Потому что речь даётся заметно, что тяжело.
«Потому что арии, которые я исполнял в одно время, услаждали слух только гравировавшим рунические рисунки садистам. И концерты с названием: „Услышьте мою боль“ – проходили за закрытыми дверями слишком часто. Причём с неприятно короткими антрактами. Но они давно в прошлом. Но их последствия отзываются и поныне»
– Ритм колёс. Бьющих по стыкам рельс. Завораживает.
Добавил зверолюд таким тоном, словно говорил о чём-то философском.
«Оценит ли он шутку про говно? Вопрос неожиданно посетил мою голову»
«Но я решил всё же не проверять его чувство юмора таким способом»
«Эта банальная этичная вежливость, о которой я ещё не забыл»
– Коллега? – вопросительно взглянул на соседа вульпес.
«Чего он реально от меня хочет?»