С трудом Яков смог принять на дубину жвала паука. Те едва не сломали боевое оружие пополам, а пауки по меньше почти сбили монаха с ног, сковав его ноги липкой паутиной. К счастью, паутина не сильно липла к земле, и оружие всё же выдержало. А помощь товарищей и вовсе обезвредила проблему. Монах во время битвы ощутил какую-то эйфорию, лёгкость и поднесение, и даже мерзкая отрыжка восставшего из мёртвых бремени монаха в виде Ланзо не нарушила душевного подъёма. Он ещё не мог понять, что это, но глазами уже устремился к небесам, благодаря Господа. К сожалению, это отвлечение стоило слишком многого, и гигантский паук, при смерти, смог приковать Торина к земле ударом своей прочной конечности. Яков бросился к нему и попытался за руку оттащить подальше. Он быстро осмотрел рану и понял, что дело обошлось переломами нескольких рёбер.
— Уславь Бога нашего, Торин, ибо умилостивил он тело твоё. Но се урок, чтоб был ты впредь осторожным. Я помогу тебе, но пройдёт какое-то время до заживления. — Он поднялся и осмотрелся. Также осмотрел Адриана, убеждаясь, что тот невредим. Тогда-то рыцарь и обратился к нему по поводу пауков. Без лишних слов, Яков опустился к поверженному животному и древком дубины попытался проверить жвала и ротовую полость членистоногого, чтобы узнать, есть ли там яд. Лишь добавил кратко:
— Ланзо, Бертольд, должны мы лагерем стать, чтобы помог я Торину. Благочестивый Адриан, как считаешь, хитин зверя полезным будет? — Монах улыбнулся сначала мягко, а потом и вовсе расхохотался, будто ребёнок. Это был первый смех за всё время путешествия Якова с этими наёмниками.