— За тачки не доебываются. Стоят и стоят, ну че теперь? Без ордера никто не войдет. А абонемент... Приходи днем, вот. Сейчас смена уже закрыта, я тебе ничего не продам. Но вообще цифры такие — тридцать девять баксов в месяц. Или есть акция, вот недавно запустил — тыщу четыреста платишь за три года вперед, и если все три года ходишь, с четвертого года всего пять баксов в месяц.
* * *
* * *
Комми, Кореянка.— Хэй-хэй-хэй! — слышите вы Эрика. Взглянув на октагон, вы видите, как он прогибает под себя ограду и выходит на самую его середину. — Эн-Би, гаси-ка музыку и тащи сюда письмо и статистику.
— Ща будет.
Музыку кто-то приглушает до того, как Эн-Би успевает подойти к стереосистеме. Тот скрывается в подсобке и снова появляется перед вашими глазами спустя короткое время. Полминуты или даже меньше. В руках пара мультифор. Внутри бумага. Все свежее, это видно даже издали — не мятое, не потертое, не заляпанное жиром из кухни всякой ширпотребной. Хранимое бережно и с толком. Эн-Би передает листы Эрику, и тот быстро находит нужный.
— Итак, в прошлый раз, как все вы помните, мы собрали шестнадцать тысяч долларов! Эти деньги ушли Гарри Форману, электрику Департамента по Надзору за нашими улицами. Мистер Гарри Форман пострадал, устраняя аварию на оборванных ЛЭПах в Винтергроу-Вэлли. Его ударило дугой, и выжил он лишь каким-то чудом. Страховка не смогла погасить и лечение, и весь реабилитационный период, и "Road To The Dream" не остался в стороне от беды. Вот что пишет нам мистер Форман. — Эрик опускает глаза к письму.
Дорогой персонал "Road To The Dream".
У меня нет слов, чтобы выразить тебе мою признательность. Вы пришли мне на помощь именно в тот день, когда уповать было решительно не на кого. Спасибо вам огромное, и храни вас Бог. Я рад служить городу, зная, что в нем проживают настолько чуткие и отзывчивые, неравнодушные к чужой беде люди. На настоящий момент я нахожусь на неоплачиваемом больничном. И только ваши деньги позволяют мне оплачивать жилье, еду и бензин. От лица Департамента хочу сказать, что отныне вы всегда можете на нас положиться. Я горд делить нашу родину с такими, как вы.
Боже, храни Америку!
Искренне Ваш,
Гарри Форман.Конец письма тонет в одобрительным гуле. Эрик встречает его без заносчивости и чванства. Спокойной улыбкой. И лишь меняет лист в руках один на другой.
— Итак! На что же сегодня пойдут ваши ставки? Внимание! — продолжает он, когда этаж вновь стихает. Выдержав паузу, Эрик начинает читать: — На настоящий момент на территории Соединенных Штатов Америки проживают свыше ста пятидесяти тысяч бездомных ветеранов! Их число растет год от года. Около семиста тысяч ветеранов ежедневно рискуют оказаться на улицах. Более шестидесяти процентов из них отдали службе в Вооруженных Силах три года и более. Двадцать три процента браков ветеранов неизбежно распадается, и это число также растет. Около ста тридцати тысячам ветеранов диагностированы опасные расстройства психики. Среди которых ПТСР ("Че это за хуйня такая, Эн-Би?", "Да контузия, ну ты че?", "А-а-а, бля"), тревожное расстройство личности и ПРЛ ("А ПРЛ че такое?", "Паранойя", "Ты не мог все эти сокращения повыкидывать нахер?", "Ну извиняй"). Ветераны отдавали свои жизни, служа делу Свободы и Демократии, и искренне не понимают, за что их родина так с ними обошлась. Они...
Эрик пробегает глазами по следующим строчкам. А затем со словами "Ну тут уже хуйня пафосная какая-то идет" отдает обе мультифоры Эн-Би.
— Бля, ребят, — он протирает глаза и глубоко вдыхает. — Я, конечно, слов нормальных вряд ли ща скажу. Не умею. Но ебать, это ж деды наши и отцы. У меня дед во Вьетнаме был. Ну-ка ща поднимите руки, у кого в семье хоть кто-то воевал? Вьетнам, Гренада, Ирак, Афган, вот эта хуйня вся, ну?
Вы отмечаете, что поднимается немало рук.
— Они там воюют и погибают, а мы тут сидим ровно и вола ебем. Потом они возвращаются и че видят? Ни дома, ни лекарств, ни денег. Кругом одни нарки, барыги, шлюхи и бомжи. И они, наши солдаты, скатываются в это же говно. Кто-то спивается, кто-то торчит, кто-то мозги себе из ствола выносит. А потому что нет у них тут жизни нахуй! Им ничо не дадут, и руку помощи никто не протянет.
Он берет передышку.
— В общем, это надо решать. Сегодняшние ставки пойдут в фонд помощи "Вернись домой живым, останься дома целым". Он занят делами ветеранов. Там все чисто и на мази, есть лицензия от Администрации по Льготам Ветеранов при Министерстве. Кто хочет, может потом подойти ко мне посмотреть.
Одобрительный гул вновь заполоняет залу.
— Стукачи, если вы тут есть, сука. Знайте, кому подсираете, сдавая легавым наши развлекухи. Дедам вы своим подсираете! Дедам, отцам и братьям, поняли? А теперь начнем тусовку! ЭН-БИ, ВРУБАЙ МУЗОН!
* * *
Проходят первые бои. Товарищеские, разминочные. Нехитрые раскидки, маневры. Все несерьезно. Пацаны и мужики играют; играют, разминаются и разогреваются. Вы отмечаете, что соответствий весовых категорий нет вообще никаких. Допинг-контроля тоже. Просто выходят два человека и начинают месиво вполсилы под шум толпы. Вы редко дрались и мало понимаете, а потому интересного для вас мало.
А затем начинаются серьезные дела.
— Итак, первые участники! Видавший виды ветеран и новичок! Но не самый простой новичок, а новичок способный, подающий надежды! Дайрон Менлоу и Ким Ки Чжун!
В одном углу крепкий и коренастый негр. Очень широкий — навскидку, пожалуй, раза полтора шире в плечах, чем в высоту роста. Взгляд бычий, коротко стриженая голова даже не лоснится от пота — разминочные ничуть его не утомили. Сунув каппу в зубы, он распрыгивается на месте и наносит по воздуху несколько ударов. В другом углу самый огромный азиат, которого только можно представить. Нарочито неторопливый, спокойный и даже какой-то степенный что ли? Молодой. По глазам видно, что прямо совсем недавно со школьной скамьей расстался. Но вроде опытный. Или кажется таким.
Комми, тебе что-то подсказывает чутье. И все бабло, взятое с собой, ты ставишь на этого азиата. А ну чем черт не шутит? Даже если проиграешь, можно будет с заработанного отдать. Бойцы сходятся и пожимают друг другу руки.
— Ставки?.. Ставки?.. Ставки?.. Ставки сделаны и больше не принимаются! По шарам не бить, челюсти не рвать, глаза не давить! Травма — брейк, три хлопка — брейк! Кто после брейка продолжает махач, получает пизды и дисквал! Все поняли?
Кивки.
— Все, порвите друг друга! БОЙ!!!
Начинается жара. Первый размен. Боковой Менлоу и двойка Ки Чжуна. Ничего. Второй размен. Прямой Ки Чжуна, Менлоу разрывает подшагом назад. Ничего. Третий размен. Ки Чжун идет в наступление, пытаясь зажать Менлоу в угол. Менлоу резко сокращает и начинает отрабатывать по низу. Ки Чжун пытается разорвать, но Менлоу уже остановить — он ломит вперед, как танк, и Ки Чжун четко срабатывает в голову. Прямой тычок в мясо. Голова Менлоу отшатывается назад, и тот спешит разорвать.
Размен. Менлоу пропускает еще в голову. Ки Чжун — двушку в торс.
Размен. Менлоу пропускает лоу по бедру и чуть не надламывается, еле сохраняя равновесие. Ки Чжун ловит скользящий в челюсть, но остается в сознании.
Размен. Размен. Еще размен. Кровоподтеки. Ссадины. Набухающая кожа.
Размен. Ки Чжун срывается по низу и проходит Менлоу в ноги, сбивая его на мат октагона. Зрители ревут. Бой переходит в ожесточенный горизонтальный клинч. Оказавшись снизу, Менлоу пытается взять ногу Ки Чжуна на излом, но тот работает на опережение, отрабатывая по торсу. Менлоу слабнет. Вывернувшись из захвата ногами, Ки Чжун за мгновение — буквально за мгновение, неуловимо для глаза — рывком выходит на рычаг локтя.
И придавив шею коленным сгибом, принимается тянуть руку на болевой.
Когда такое обычно видишь по телику и в сети, это все очень быстро заканчивается сдачей. Спортсмен, попавший в рычаг локтя, какое-то время сопротивляется, а затем раздаются хлопки по мату или бедру. Остаться с травмой для него опаснее, чем потерпеть поражение. Но здесь не телик. Не большой спорт и не крутые лиги. Менлоу потеет. Менлоу скалится. Менлоу воет. Но отступать отказывается в упор и наотрез.
— Сдавайся, мудло! — еле взяв дыхание, орет Ки Чжун. — Сломаю же щас!
— Пошел нахуй, желтый!
Оскалившись еще свирепее, Ки Чжун от всей души рвет рычаг локтя на себя. И хотя толпа уже по-настоящему ревет, этот рев точечно прорезает хруст вывихнутого сустава.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
— Брейк, брейк!
— А-а-а-а-а-а!
— Ки Чжун победил! Коновала сюда! Где коновал?!
— А-а-а... М-м-м-м-м-м-м... А-а-а-а-а-а!!!