Змей,
— Знаешь, а давай американо, не откажусь. — Лотта запрыгивает на высокий барный стул. Ты уже подходишь к кофемашине, когда она добавляет: — Без сахара.
Приподнимаешь брови. Это точно не в ее привычке. Обращаешь на нее вопросительный взгляд.
— Фигуру берегу, — с озорством отвечает она. Час от часу. Ответ, который только и делает, что ставит новые вопросы.
Ставишь перед ней кофе и выжидающе смотришь. Она делает глоток и, отставив кружку, проводит кончиком пальца по ее краю. Белый маникюр, на ногте безымянного узорчатая вязь в виде цветка. Стебелек и закрытый бутон.
— Познакомилась с мужчиной, — начинает Лотта. — Рэнди служит в пожарной охране, боец второго класса*. Сейчас идет трудовой спор пожарного департамента с мэрией. Мэрия хочет сократить их финансирование, опираясь на то, что у пожарных нет постоянного рабочего процесса, требующего почасовой тарифной оплаты. Профсоюз пожарных же настаивает на том, что работа на пожаре — это не "рабочий процесс", а выполнение боевой задачи. В зоне боевых действий. Значит, тут как с военными — даже когда войны нет, боевая служба все равно должна оплачиваться. Рэнди будет выступать в суде и он же и нанял меня от лица профсоюза. А потом... Все у нас продолжилось и вне профессионального поля, так скажу.
Она задумчиво смотрит в кружку.
— Шестьдесят восемь тысяч в год — это смешно, конечно. Так не проживешь. Да и в свет с ним опять же не выйдешь, что люди скажут, — Лотта, похоже, сама не верила, что вынуждена это произносить. Она мельком бросает на тебя взгляд, и ты считываешь смущение, видишь глаза, подернутые влагой. Ее внутреннее сияние заставляет твое сердце пропустить удар. — Но на смене борется за жизни, а вне ее — за свои права и права коллег. Он очень мужественный. Скромный. Серьезный. Или я просто... Не знаю даже...
Он зарабатывает на жизнь, рискуя ей. А ты, зарабатывающая в два с половиной раза больше, все же находишься в безопасности. И потому смотришь на него снизу вверх. Так ты мог бы завершить ее мысль. Или еще завершишь.
Дон, когда ты заканчиваешь с первым, Тиффози и Паста откладывают карты и переглядываются со Старым.
— Разберетесь? — спрашивает тот.
— Как водится. Только быстро это не будет, — отвечает Тиффози. — На шестьдесят девятую лезть — это качели против всей улицы. Не вывезем.
— Что предлагаешь?
Они какое-то время молчат.
— Есть мысля, — включается Паста. — Он же со Змеем какие-то мутки двигает в его баре. У Змея и спросим. Или там просто повисим рядом, Офис сам туда придет.
— Можете, когда хотите.
На втором все переглядываются и пожимает плечами. Ладно, что теперь. Стефа достает записную книжку и делает в ней пометку.
На третьем Паста довольно улыбается:
— Это я в тему предложил у Змея зависнуть.
— Да, удачно, — кивает Старый. — Все, че сидим? Жопы в горсть и работать.
Тиффози вздыхает. Затем они оба поднимаются с мест и, поделив мелочь со стола, покидают подсобку.
Выслушав четвертое, Старый скребет подбородок.
— Пока Лилит на раёне, проблемы возникать не перестанут. Тут ты верно заметил. Но раён нам платит за то, чтобы тут ничего без нашего ведома не происходило. Если Лилит станет делать работу конкретно с твоей подачи, Дон, и раён будет четко знать об этом, он уже не вякнет.
— Не-а, — качает головой Стефа. — Никаких гарантий. Она, даже работая на гарнизон, все равно не будет отказываться от всяких левачков на стороне.
— Если вне раёна, то так-то похер.
— А если не вне?
— Хорош блеять, Счетовод. Имеешь что сказать — говори прямо.
— Нам придется перебить ставку, которая она получает за свои дела. И не единожды перебить, а перебивать систематически. Потому что иначе она просто уйдет к деньгам побольше.
Теперь уже качает головой Старый:
— Тоже вряд ли поможет. Она может захотеть урвать бабла со всех кормушек. И с нашей, и с левой. Одним баблом ничего не разрулится. Нужно что-то, что можем предложить только мы.
Диалог обрывается, и ты замечаешь, что они оба смотрят на тебя, ожидая чего-то. "Нужно что-то, что можем предложить только мы".
Мы.
Раён.