— М-м-м, простите, нет, не скажу точно, – Бэтти всерьёз призадумалась на вопрос Гаррета о шкатулке, — Солдатиков я хотела убрать после… после того, как Павел… В общем, около двух месяцев назад. Не смотря на то, что Павел часто раскидывал игрушки, я не имею привычки постоянно убирать за ним. Ну, знаете, напомнить лишний раз можно, а так, если потеряет, то получит урок. По крайней мере, я на это рассчитывала. Так что шкатулка не так часто была в моих руках. Но мне кажется, что я уже давно её не видела, может даже месяца четыре как. Но Павел не говорил, что он её потерял! Боялся расстроить отца? Вы же не хотите сказать, что эти игрушки как-то связаны со всем кошмаром, что творится в Салифорде? Павел никогда бы не…. И Вильям тоже!
Волна страха охватила женщину, но вместе с тем придала ей сил. Бэтти распрямила плечи, вытянулась, уверенно посмотрела на охотников. Сейчас она была похоже на львицу, готовую защитить семью любым способом. Но не встретив прямой угрозы в поведении гостей, слегка умерила свой пыл.
— Видит Сокан, что я молюсь ему каждый день. Но мои мольбы остаются без ответа. Тем не менее, я не теряю веры. Если вы говорите, что можно повернуть всё вспять, вернуть сына… Я хочу верить в это. Я буду верить в это, да. Буду молиться. Что до опушки, то это просто небольшой холмик в лесу, минут двадцать примерно ходу. Конечно, это если днём по сухой погоде. Дороги к нему нет, только тропки. Весь город знает это место, точнее, что дети его облюбовали. Вроде как недалеко от дома, но и не на глазах у родителей.
Бэтти устало пожала плечами. Подлила в кружки ещё чаю. Понимающе кивнула в ответ Аугну на его благодарность.
— Гложет? Не думаю… Не знаю… Беспокоит больше всего неизвестность. Если бы мне принесли тело Павла, тогда бы я смогла окончательно его отпустить, как бы больно это не было бы. А так мне только и остаётся, что надеяться и молиться. Но как долго это будет продолжаться? – хозяйка ненадолго притихла, повесив вопрос в воздухе, — Знаете, когда у Рунды пропали дети, мне, конечно же, было её жаль. Но, страшно об этом говорить, первой мыслью было, что хорошо, что это случилось не с Павлом. И сейчас я корю себя за то, что в ту роковую ночь мы не сделали всё, что могли бы, чтобы защитить сына. Я не знаю, что именно. Но тогда я отчаянно цеплялась за мысль, что это какая-нибудь другая беда, ерунда. Загоняла в дальние глубины любые подозрения, отвергала происходящее. Сколько раз после этого я ходила к Ольгерду, чтобы он снял тяжкий груз вины с моего сердца. Мне иногда казалось, что он знал больше, чем говорил. Наверное, это не удивительно для священника. И возможно, я сейчас это всё выдумываю… Мне казалось, что Ольгерд знал о напасти, захватившей наш город, больше других. Но сейчас это уже не важно, она добралась и до него, – перекрестилась Бэтти.