Бедный рыбак вжался в стул. Он не мог заставить себя отвести взгляд от колдуна. Гримаса страха и отвращения застыла на его лице, слёзы потекли из глаз. В какой-то момент Гаррету и Бригитте показалось, что Одхил будто очнулся, но на самом деле он только больше запутался в кошмаре, созданном Аугном. Мужчина резко прижал ладони к ушам в надежде, что это поможет заглушить голос в его голове.
— Нет-нет-нет, – сначала рыбак просто лепетал, слова заглушались всхлипываниями. Напряжение нарастало. Одхил начал вертеть головой, вытряхивая из неё ужасные образа. Голос перешёл на пронзительное завывание, — Пожалуйста, хватит!
Мужчина повалился на пол, сбивая бутылку со стола. Он катался по полу и бился в истерике, всё его тело дрожало. Это продолжалось недолго, постепенно угасая. Одхил лежал в позе эмбриона, всё ещё прикрывая руками уши. Из левого уха текла кровь – в приступе мужчина успел себе его расцарапать. Одежда была местами мокрая от разлитого алкоголя.
— Прости меня, Рунда, – прошептал Одхил после последнего эха у себя в голове. Мужчина плакал.
Рыбак начал шевелиться, решил не вставать с пола, а только уселся. Он медленно обвёл заплаканным взглядом охотников в своём доме, чуть дольше задержался на колдуне.
— Я ей помогал, как мог. Ухаживал, – Одхил опустился голову и уставился в пол, чтобы не встречаться с охотниками взглядами, пока раскаивается, — Готов был принять её с двумя ребятишками. А она всё ни в какую. Говорила, что и одной хорошо. Но я не сдавался. И она в последний раз сказала, что за меня не выйдет никогда. Я просто разозлился…