Увидев ребят, Малькольм сразу же повеселел и расплылся в улыбке. Все было не зря. Не зря. Какого-то совсем малого пацаненка — то ли полурослика, то ли гномика зим четырех от роду — он и вовсе подхватил на руки и посадил себе на плечо. Затем в шутку прокатил вокруг телеги.
"Женюсь," — подумал он. — "И тоже заведу себе ватагу вот такую, чтоб полная чаша была. И чтоб зим через двадцать они уже со своими семьями вокруг меня собирались. Вокруг большого стола, который я в свою землю вкопаю. А топор со щитом на стену повешу против входа. Повешу и не сниму никогда. Ой. Не-не, снимать буду, конечно — почистить, ржу убрать. Но потом обратно на стену. С этим строгость должна быть".
Мысли уходили куда-то далеко и от Ильматера, и от былой жизни — ее пробника, отдающего пеплом и медью с примесью олова. Мальк развязался с тем местом, которое показало ему слепоту богов. И вернувшись туда, уже не уповая на них, вогнал в его твердь непоколебимую веху.
Пацан спросил про сувенир. Мальк подхватил одну из стрел с телеги.
— Держи, паренек! — он плавно, почти мягко подбросил ее ему в ладони. — Видишь перья черные? Гоблинская работа! Только острие не трогай! Зеленые ими гузно чешут, когда их вши кусают!
Ссадив ребенка с плеча на землю, Мальк взял кольцо у Раенона.
— Сначала в Львиный Щит. Не стоит таскаться со всем этим.