Мальк погрузил факел в черноту пещеры, и та почти не рассеялась, как будто сама оскудив свет огня. Каменная Пасть. Утроба. Текущая сквозь пещеры река не позволяла воздуху изнутри застаиваться, из-за чего от входа постоянно тянуло холодом. Холодом и каким-то смрадом. Гоблины живут в грязи. Гоблины не заботятся о сырости.
Гоблины едят человечину.
— Знаешь, Раенон. Наверное, об этом стоило поговорить, как это называется... На берегу? — Малькольм сплюнул в реку, и поток воды унес комок желчи вниз по течению. — Да. Когда мы с Сильдаром бежали, то уповали только на свои силы. Не знаю, какому богу он бьет поклоны, но раз уж не смог бежать, значит, его патрон ему не ответил. Но за кого я могу говорить вполне точно — это за себя. Ильматер остался глух ко мне. Ко мне и к четверти века, которую я отдал его служению. Возможно, дело не во мне или Ильматере, а в... в самом этом месте. По всему Фаэруну немало таких, куда боги не заглядывают. И не потому, что не мог. Просто никто не смотрит на сортирную яму дольше нескольких ударов сердца. Так что там внутри нам не на кого будет уповать. Надеяться тоже. Каменная Пасть уже многих глотала, не мы первые.
Он посмотрел на Раенона взглядом, который и был, и в то же время не был присущ человеческим священникам. Отрешенный и фаталистичный, но, наверное, уже не исполненный праведности.
— Но сегодня она блеванет кровью.
Мальк сделал шаг в черноту пещеры.