Ножны на перевязи перекинутой за спину побрякивали друг о друга, сухо соприкасаясь. Они не были дорогими, в отличие от их содержимого. В жизни Друстатора вообще осталось не слишком много роскоши, кроме мечей, да небольших накоплений, которые то и дело иссякали между выполненными контрактами. Хотя какие уж они тогда накопления?
Периодически Друстатор и вправду пытался накопить денег и найти мага или целителя, который смог бы спасти от изнуряющей мигрени. А что делать, когда мечом махать мешает не усталость, не заговор мерзкого мага, а собственное тело. Еще и там, где его совершенно невозможно усмирить или натренировать.
В самые тяжелые дни искуснейший мечник хотел лишь одного – забиться в угол от всех и тихонько подвывать, силясь стерпеть боль. Не такой участи для себя он желал. Не о таких приключениях мечтал. И уж точно не хотел еще больше терять уважение людей, поэтому приходилось превозмогать себя, заставлять. Стиснув зубы, прорываться сквозь боль, словно облепляющую его орду разлагающихся зомби.
И банально хотелось есть.
Но продавать мечи Агруллус не согласился бы ни за что.
Негромкое постукивание перевязи раздалось у дверей Бранала. Затем постучал в дверь уже и сам Друстатор.
Он любил иногда зайти к старому бретонскому другу. Обсудить истории их совместного прошлого, легенды из прошлого, прошлые игры... Ностальгия – приятное чувство, особенно когда чем старше ты становишься, тем хуже идут дела. Бранал же с радостью подхватывает и продолжает канву любой истории – сам он помнит куда больше чем Друстатор.
В его глазах живая искринка. Нет-нет, да и покажется, что пару дней назад он был рядом, когда мечник отбивался от пары нерадивых разбойников, на деньги которых он сегодня зашел и сытно отобедал. Что стоит лишь предложить, и следующий контракт они побегут выполнять вместе.
Но Друстатор побаивается, что не уследит за всем. Если снова накроет чертова мигрень, он не сможет быть уверенным, что сможет защитить кого-то, кроме себя. И никогда не предлагает.