* * *
Похмелье — это худшее, что создали боги. Не совсем на вершине, но очень близко к ней. Потому что на вершине трезвость.
Гизмо проснулся в одном из притонов где-то на отшибе Пристанного Города. Блошиный угол, где ему довелось скоротать ночь, кишел самыми разными маргиналами: шпаной из числа стремящихся, уголовниками, алконавтами, грибными наркотами и дешевыми шлюхами. Одни бросали кости, другие предлагали сходить в йольфское гетто за добавкой, из кого-то за углом выбивали дерьмо парочка гадюк — словом, Гизмо даже в таком гузне мира как Пристанный Город Оукхарта смог найти гузно еще более глубокое и зловонное. И это не талант. Этому обучаются годами. Холщовая подстилка была набита клопами и смердела прокисшим сидром и отсыревшей соломой. В голове бил колокол. Перед глазами плыло. Организм жаждал острот и авантюр — например, хорошенько проблеваться — но Гизмо этих стремлений не разделял. То, что действительно следовало сделать — это найти опохмел и валить. На самом деле, от похмелья хорошо помогают и зелья лечения, но это вообще невесело. Сегодня ты лечишься от бодуна зельем лечения, а завтра не успеешь обернуться, как уже возьмешь у ростовщика тысячу сто лей на открытие очередной мастерской по производству вторичного говна из первичного говна. Цивилизованная жизнь — кривая дорожка. И немало воров, отсидевших на каторге, оступилось и пошло по ней, пойдя на контакт с государством. Что, надо понимать, одно из тягчайших преступлений против Кодекса Братанов.
Пол притона был завален глиняными черепками, обломками мебели, стухающей закусью и оцепенелыми, недвижимыми телами. Хорошо вчера погуляли. Подумав об этом, Гизмо пошарил у себя по карманам и к удивлению нашел дюжину лей. Почему его не грабанули — отдельный вопрос. Другой, но не менее важный — как он сам их не пропил? Такое иногда бывало, но крайне редко. Что ты заряжаешься до беспамятства прежде, чем у тебя кончается монета на кармане. Признак того, насколько все хорошо идет. Но сейчас с трудом можно было о таком говорить. Он прошел к столу с кучей кувшинов и, заглянув в каждый, обнаружил один из них наполненным на треть. Клюквенная брага. Не самый лучший выбор, но слегка полечить голову сойдет. Один хрен надо как-то выкарабкиваться из этого всего и идти зарабатывать деньгу.
Жетон авантюриста похолодил кожу, когда Гизмо запрокинул голову, добивая содержимое кувшина. Ах да, теперь же есть
работа. Причем
легальная. Херня скучная, но зато есть, где жить и чего пожрать на халяву. Самое важное — это не очень сильно мозолить глаза, когда уже сытый и переночевавший. А то поймают на полдороги и посадят крутить хвосты волам десять часов. Один из таких контрактов был от тавернщика перебить крыс за сотню лей. Что там можно делать с этими крысами за сотню? Да даже думать неохота. Вот, например, старина Пью еще до того, как стал, собственно, стариной и обзавелся своим трактиром, учил довольно простым и понятным вещам. "Вишь крысу? Короче, бьешь ее лопатой по еблу, чуть-чуть греешь над огнем, пока не затвердеет, и можно уже заточить. Только это... Требуху вывали сначала". Нажористые твари. На них не то, что жить — на них экономику можно построить! Вот поэтому в "Бутылочном горлышке" крыс и нет. Пью их всех извел. Их и еще кое-кого, лептоспироз штука злая.
Выйдя на улицу, Гизмо вдохнул поглубже и прошел на угол к бочке, заполненной ливневой водой с прохудившегося стока. Допрыгнул до края, подтянулся и окунул в мутную гладь голову — бугристую и кочковатую, похожую на передержанную в земле картофелину. Похмелье не то, что не отпустило, но даже не ослабло ни на йоту. Не помогло. Это никогда не помогает.
Ладно. Теперь надо как-то попасть без палева в представительство гильдии. Шмурдяк остался. Желательно при этом не попасться на глаза кожеглоту с его идиотскими забегами ради руки принцессы и полкоролевства в придачу.