А вместе с пчёлами улетала информация. Говорят, где-то за лесом, за Бесконечными Лугами и Меловыми Скалами есть страна, животные в которой торгуют сведениями и даже меняются ими как желудями и монетками, сравнивают и бережно складируют, чтобы позже пустить в ход. Принц Оггель не умел торговать сведениями, зато принц Оггель очень, очень хотел ответы. И относился к тем несносным бобрам, которые ответы привыкли получать.
— Приди, о великий! — возопил принц многоголосым хором, воздевая лапы в уже памятном Хучу жесте. — Приди, монарх приливов! Приди, присномокрый соверен, объявший сущее, не сущее и несущее! Приди, распорядитель вод, услышь нас, о неисчислимый ଅଷ୍ଟପାସ୍!!!
Отравленный туманом, проголодавшийся, заплутавший в цветах, усталый бобёр… из последних сил вытянул лапки вслед улетающей пчеле. Он казался совсем крошечным среди клубящихся столбов розового пара. Всего лишь шерстяной точкой на цветочном орнаменте восточного Виридиана. Рядом лежал потерявший сознание бурундук. Голос Оггеля тонул в мареве, надламываясь на визгливых нотках.
И всё же…
И всё же…
Принц Оггель был услышан своим далёким богом.
Что-то изменилось в тумане перед удирающей пчелой. Секунду назад ровный розовый свет сочился над бутонами волшебных цветов… такой знакомый и привычный для пчелы. И вот нечто чёрное и огромное вдруг проступило в тумане. Нечто бесформенное. Скользкий бок высотой до пропавших в тумане небес, по которому градом катились чернильные капли. Блестящая чёрная кожа, от взгляда на которую леденели глаза в глазницах.
Неужели бобёр не врал?
Неужели То-Что-Живёт на дне глубочайшей заводи действительно явилось из глубин и сейчас двигалось — нет, не двигалось, а гряло — навстречу пчеле?..