— Это на совином, — без большой уверенности ответил Оггель, смешно топая за быстрым следопытом.
Его одолевали сомнения. Оггель то и дело морщил нос. Они возвращались в лес, где цветы и пчёлы кружили голову, и ему не нравилось испытывать эдакое вертиго повторно. Конечно, гордость не позволила Оггелю возразить сычу — Хуч подобрал верный ключик к желейной бобриной душе. Про себя принц обдумывал, что если пыльца показывает ему камни-заговорщиков, а сэру Артуру — жалобные деревья, то не пробуждает ли она в Хуче любовь к связыванию? Подумать только, что пережил отец Лайлы, когда сразу две дочери привязали его к осине! О-хо-хо!
— Охрана Больших Живописцев, — после нужной паузы вынес вердикт принц. — Взгляните на нашего спутника. Он опасен, молчалив и носит чёрное. Он точно состоял в охране у артистической особы, не думаете?