Полдень. Кажется, в Таталии наступило лето, но погодка тут не сильно изменилось. Только Солнце достигает зенита, как, кажется, болота начинают вскипать, а верхушки лиственных деревьев: ив, берёз, гнольих дубов, гигантских ясеней и сотен видов пальм вот-вот загорятся. Вся живность прячется либо глубоко под воду, либо убегает в густые таталийские джунгли, где о солнце даже и не слышали. И стоит только попасть в это место, как то и дело по ушам бьёт недовольное пение птиц, стрекотание сверчков, цикад и змий, рулады лягушек и жаб у пруда, шипение ящериц и василисков и даже завывание диких горгон. Ночью же поднимается страшный холод, над водой вздымается густой туман и пар валит из рта. Эти места — одного огромное болото, место совершенно парадоксально: чрезвычайно опасное, сложное для жизни для всей фауны и флоры, и даже для разумных существ, но в то же время оно более других мест по всей Эрафии наполнено жизнью. Многие бракадийские учёные только потому и становятся всемирно знаменитыми, что находят в себе силы и смелость войти в недра необузданной природы, где куда не глянь — всё новое и невиданное ранее. Таталия наполнена сокровищами, которые могут как спасти миллионы жизней, так и мигом их погубить. Вот почему по всему западному побережью стоят эрафийские города, вот почему коренных дикарей не убивали, но превращали в рабов: им известен потенциал этих вонючих болот.
Но эпоха рабства уходит в прошлое. С тех пор как Тарнум прошёлся с войском по болотам, тут может и не стало тише и спокойнее, но по крайней мере гноллы и ящеры получили право жить по всем правам, а тех, кто не хочет — отпустили обратно к родным племенам. И хотя в Таталии, на северо-западном побережье ещё остались города и форты, которые сохраняют верность Эрафии и её традициям, большинство же вернулось в своё привычное русло, как когда-то давно, в спокойные времена.
***
Полдень. Солнце накаляет воздух и он начинает искажаться, будто сгорает. Лучи отражаются от ранее величественного белого мрамора, которым заложены высокие эрафийские зубчатые стены и стройные обзорные башни. Между бойниц до сих пор видны мрачные тени, а на барбакане стоят баллисты и катапульты, и другое защитное вооружение. Но нет, теперь это не эрафийский город. Двухэтажные здания с каменным первым этажом и деревянной надстройкой превратились в химерное чудище, покрытое мхом и хворостом. Многие бывшие рабы ютятся огромными племенными семьями в таких зданиях: для них привычнее полые деревья и постоянная тень, но цивилизация манит. Поэтому, многие здания обклеены прочным слоем коры гнольих дубов, ко вторым этажам построены гнёзда-надстройки, похожи на ласточкины жилища, из гибкой ивовой лозы и деревянных подпорок. Все жилые здания начали расти ввысь и в стороны нессиметричными и выпуклыми формами из-за этих надстроек. Никаких широких ступенчатых лестниц — вместо них с высоких гнёзд спускаются сплетённые в канат лозы, по ним взбираются и дети и старики. Всё кажется хрупким и неустойчивым, но такова культура гноллов и ящеров — они обречены на непонимание со стороны других, цивилизационных народов. Вместо законов они привыкли к традициям — устоявшемуся образу жизни, из-за этого хрупкость — не хрупкость, а идеальная гармония, а неустойчивость — пример чрезвычайной аккуратности новых полноправных жителей Блэквотера. Впрочем, кроме них остались и прежние властители этого места — эрафийцы, но те, которых «суд чести» Тарнума признал прощёнными: фермеров и ремесленников и прочего люда простого. До сих пор они сохраняют статус Блэквотера как столицы самых породистых лошадей Таталии и самого вонючего сыра «горгон», а местная военная академия хоть и лишилась многих учителей и их выпускников, но остаётся местом знаний. Это огромный город, и тут есть всё.
Замок же выглядит впечатляюще. Высокий донжон заметен с любого места в городе и даже за его пределами. Он окружён крепостной стеной и стройными: педантично ровными и гладкими башнями. Только теперь замок позеленел. Фанатичный любовник всего таталийского — лорд Гервульф построил на просторных балконах донжона и на плоской крыше впечатляющие сады: цветущие пальмы, ореховые деревья, виверн-трава и прочие цветастые кусты, кустарники и полукустарники. По стенам плетётся плющ, хмель и виноград — гроздья последнего отражают яркое солнце не хуже белого мрамора, а запах хмеля даёт сильный аромат по всему городу, хотя, даже он не способен перебить въевшийся в сам дух Таталии резкий запах гноллов — к нему тяжело привыкнуть.
***
Ворота замка поднялись и ящер возле огромной баллисты позволил наёмникам подойти к арочным дверям замка. Толпа существ пересекла богатый сад внутреннего двора и вошла внутрь. Их встретила звонкая музыка ящеров, они играли на костяных флейтах, били в барабаны и издавали вибрирующие звуки своими глотками. Музыканты образовали кольцо неподалёку от трона, а внутри кольца сражались два гнолла: у них были закрыты глаза повязками, а в руках были кистени с мешками , набитыми чем-то неизвестным. Сами гноллы были полностью голыми, их шерсть была матовой из-за слоя грязи и песка, но даже так можно было увидеть атлетичные и сильные тела, а также высокий рост бойцов. С другой стороны женщина-ящер с очень синими ушами, в племенной одежде завязывала косу человеческой женщине молодого возраста — совсем девочке. У неё были красивые рыжие волосы и большие глаза, пухлое личико с мягкими чертами и вместо одежды — шкура волка, которую она обвязала только вокруг живота и совершенно не прикрыла грудь. С той же стороны, возле опорных десятиметровых колонн, которые поддерживали потолок, стены были укрыты таталийскими трофеями: огромными щитами из дублёных шкур, с нарисованными гримасами, взгляд на которые мог вызвать ужас и трепет даже у самых далёких от всей этой племенной чепухи; целый арсенал копий, кистеней, боласов, бумерангов и луков; шкуры пятнистые, гигантские, все украшенные костями, перьями, с огромным черепом виверны у изголовья; на специальных платформах сидели высушенные мумии в царских позах: с широко расставленными ногами, правой рукой на колене, левой прижатой к сердцу, и в подобающих одеяниях — тех самых украшенных шкурах. Весь главный зал давал непередаваемое ощущение, будто здесь разрослись джунгли. Он был наполнен детьми, которые гонялись за ручными змиями и пытались оседлать василиска, притом маленькие пузатые гноллы резвились с ящерами и людьми, а среди них был даже маленький гоблин и шестирукая нага лежала в объятиях полногрудой старушки-бракадийки. Зал был наполнен живыми водоёмами, которые водопадами заливали большие бассейны с грязной водой. Горшками с растениями и самыми разнообразными запахами, которые ощущались только отдалённо из-за вони гноллов. Сам трон — огромная деревянная конструкция из множества скреплённых тонких изогнутых стволов деревьев, украшенная мшистым одеялом и костяными изделиями. Возле него стояло ещё два трона, но уже поменьше. Они находились на каменной платформе. Только там никого не было, если не считать за кого-то маленькую баллисту с медным лицом льва с раскрытым ртом, откуда торчал наконечник стрелы.
Охранник — человек с длинным копьём поклонился гостям и указал в сторону тех музыкантов.
— Лорд Гервульф отдыхает, если вы пришли за объявлением, обратитесь тарр Верне, она внесёт вас в список. — Он указал рукой на женщину-ящера, которая заплетала косу девочке. — Только прошу, не касайтесь собственного оружия и ни к кому не прикасайтесь без разрешения. — Промямлил флегматично и сразу же выпрямился и отвернулся, оставив героев самих.
— Так и сделаем. Спасибо. — Вдруг раздался громогласный бас среди всех прибывших. Его обладатель — огромный огр с посохом в руках. Но после слов стражника он положил своё уродливое орудие, с ценным, большим и ярким изумрудом у входа в замок возле стражника. Он был почти голый, не считая набедренной повязки и чрезвычайно дорого выглядящих, чрезвычайно ГЛУПО выглядящих на огромной ноге чёрных туфлей, шитых золотом. Огр имел необъятные формы тела и уродливое лицо. Нельзя было не заметить высокий и выпуклый лоб, и такие же глаза. Он вышел стремительно вперёд и ещё трое следовали за ним: женщина гарпия, богато украшенная разнообразными украшениями, с красивейшим лицом и длинными и чёрными курчавыми волосами; женщина орк, закованная в металл и с длинной глефой (она тоже оставила оружие у входа); и худощавый гог с тряпками, висящими на поясе. Последний шёл прыжками, как ребёнок, громко смеялся, как гнолл и хлопал себя по бёдрах с восторженным взглядом. Четвёрка направилась к тарр Верне и они начали общаться. Ящер отошла к трону, где раскрыла книгу на столике и начала что-то записывать. Было понятно, что желающих спасти это место много. Хотя, как казалось, о самом проклятии никто и не вспоминал.