Рассвет наступил совсем недавно и холод не успел осесть в земле и смениться тёплым и влажным восточным воздухом, характерным для провинции Симоса. Зато, воздух уже успел пропитаться отчётливым рыбным запахом и юная Куно поняла, что почти дошла до деревни. Спуск по опасным уступам и скользким мшистым склонам более не был опасным для той, кто всё своё детство преодолевала «Медвежью вершину» — гору Кумотори, и хоть ранее она была в окружении свиты, сейчас, даже глубокой ночью, ей удалось сойти в месту, где более не было опасных участков.
Ноги задубенели, ладони также стали подобными на камень. Девушка попыталась сложить вместе большой палец и мизинец и сделала это с большим трудом. Даже поздней весной вечера были до жути холодными, и единственное, что могло согревать бегущего самурая — горячее сердце. К счастью, дочь Куно... бывшая дочь Куно имела горячее сердце и сильное тело. И хоть голова побаливала от резкого изменения высоты, она смогла дожить до рассвета. Солнце вознеслось далеко на востоке. Огромный, насыщенный шар огня лучами рассеял тепло над кронами сизых сосонок и гигантских елей. Воздух начал накалятся, на низких полукустарничках появилась прозрачная роса и вдалеке, за спиной у девушки пронёсся щебет малиновок — огнегрудых комочков с восхитительным и бархатным голосом. Растаяли конечности и на щеках беглеца появился румянец — предательски подчёркивающий естественную красоту Куно.
Через два часа девушка заметила копны дымки — хороший знак. Она ускорилась уже по склону. Быстрым шагом прочёсывала поля белого клевера и свежепахнущей лаванды, а также горечавки, мяты и растения, названного местными медвежьими хвостиками, оно единственное имело насыщенно красный цвет, напоминало маки, но были меньшие, с цветками, растущими вдоль всего ствола. Сама деревня только-только просыпалась. И когда самурай спустилась на тропу, которая вела на запад, к основной торговой дороге, то заметила первых женщин, что собирались за сезонными травами. Они были худощавы, невысоки и даже издали казались смуглыми, какой была и Куно. Но носили они более простые белые или светло-серые кимоно по колена. Из цветных был пояс оби — длинный, всегда красиво завязанный разнообразными бантами. У одной из женщин он имел яркий цветастый узор, у остальных же имел однородный красный, синий, зелёный или оранжевый цвет. Под кимоно они носили штаны — совершенно безвкусные, но практичные и свободные. А также обычные плетёные из соломы сандалии. Также Куно заметила блеск их волос, самой ей никогда не разрешалось лакировать волосы в деревне, она носила заплетённые в косу волосы и большую соломенную шляпу, а лицо натирала белилами из рисовой муки, но точно могла сказать, что немногих девушек привлекала необъятная голова из-за зачёсанных с помощью липкого геля волос в разнообразные формы.
В деревне было мирно. Сложно было назвать причину, но ото всего в Хигасититибу веяло добротой и теплом. Деревня расположилась на склоне горы с одной стороны и на береге реки Эдогава с другой. Все здания будто хаотично разбросали, рассыпали как жменю рисовых зерён по полу. С дороги на запад можно было увидеть высокую кладовую — кубическую постройку из некрашеных досок на деревянных шестах, там хранили рис и ячмень. Кладовая была центром деревни, общественным местом. А вокруг выходили местные, чтобы на разложенных циновках и ковриках продавать свои изделия. Ещё из детства Куно вспомнила как с мамой купила у местного мастера резную деревянную лошадку — очень красивую, как и подобает дочери самурая. Однако, сейчас площадь вокруг кладовой пустовала, только детишки бегали и играли в беззаботные забавы, да местные птицы, свиньи и бараны сновали туда-сюда, готовые подняться на эдемские поля. Здания местные были просты и красивы в одно и то же время. Деревянные павильоны всегда обставлялись галереями и укрывались крышей из хвороста, покрытого смолой, либо из остатков риса и ячменной травы. Здания казались хрупкими, неровными, хаотичными. Опорные шесты часто имели естественные сучки и вмятины, но никто не срезал их, а использовал как часть здания, например как вешалки для плаща или конической шляпы. Никто не обгораживался забором, как это обычно бывает на окраинах городов и обилие деревьев, целых фруктовых садов, а также кустов и травянистых полей позволяли уму и душе расслабиться, какой бы сильной не была тревога.
За это время, пока Нино осматривала деревню, женщины поднялись на дорогу и все склонили перед нею голову.
— Добрый день, господин. — Все как разом, звонкими голосами прощебетали женщины с корзинами на предплечьях. — Вы прибыли к фестивалю? Он будет через три дня. — Сказала одна из них. Нино вспомнила эту женщину. Вспомнила из-за огромной родинки в левой части лба. И с удивлением заметила про себя, что никто не узнал в ней дочь господина Куно, которому и принадлежала деревня.