Задыхаясь, с рвущимся из груди сердцем, Джей вломилась в автобус, ещё не смея поверить в спасение. Был миг, когда она была готова сдаться. Бросить всё и рыдать, обняв разбитый мотоцикл. Она пёрла вперёд на упрямстве и злости, а слёзы струились по лицу байкерши и сейчас, и она не могла бы и сама сказать, от чего она плачет – от страха за себя, от стыда или от боли потерь. Господи, зачем она оглянулась, зачем увидела, как Триш... "Нет, я не смогла бы ей помочь, не смогла", – так можно успокаивать себя, и это будет правдой, но от этого не становится менее стыдно.
И Тор. Боже, это даже хуже, чем подруга. Тор, малыш, совсем подросток ещё. Честное искреннее собачье чудо, преданное и надежное. Он ей доверял, а она его привязала и бросила умирать в ... Джей всхлипнула, кривя губы, не желая смириться с неизбежным. Пропустила Роя в автобус, мимоходом порадовавшись, что пацан прорвался. Её глаза, её душа были там, на стоянке, в адской мешанине ужаса. Ей казалось... Нет, не может быть? Она утерла кулаком солёную влагу, размазав по щекам вместе с боевым макияжем. Да ведь точно! Огромными скачками к автобусу стрелой неслось мощное чёрное тело! Тор!
Джей свистнула снова, и тот припустил ещё быстрее, отрываясь от преследующих его взбеленившихся тварей.
– Давай, малыш, давай! – и пёс, умница, успел. – Мальчик мой! – она обцеловала счастливую собачью морду, не уворачиваясь от мокрого языка, немедленно обслюнявившего её от уха до уха. – Молодец, молодец, хорошая собака! – и, обхватив крепкую шею пса, улыбнулась водиле сквозь слёзы. – Спасибо, друг. Спасибо!
А потом, достав бренди, отпила глоток-другой, и передала Рою:
– Давай, по кругу, – и, сглотнув ком, снова перекрывший горло, – у неё сегодня был день рождения. У Триш.
И снова заревела, обняв Тора, уткнувшись в его лоснящуюся гладкую шерсть.