Позволив себе откинуться на спинку кресла, Крейн Гурниссон стал, впервые за несколько лет, пассивным наблюдателем. Возможность выйти наружу и принять смерть вместе с собственной нерадивой паствой оказалась упущена. Однако он все еще мог помочь брату. Он был нужен Джошу. Услышав команду пристегнуться, Крейн не без облегчения подчинился. Чувство это, впрочем, длилось недолго. Вернувшись из путешествия по пыльным коридорам собственного измученного разума, старший Гурниссон поднял взгляд.
Открывшаяся перед братьями картина поражала своей чудовищностью настолько, что хотелось отвернуться. Закрыть глаза, заткнуть уши, лишь бы не видеть, лишь бы не чувствовать. Похоже, Провидение решило напомнить пророку кто он такой. Приобняло легонько за поникшие плечи, коснулось сознания бархатом своего голоса. Шепнуло что-то про недостаточное рвение, слабость, страх и позорное бегство. Указало самому большому грешнику на земле на последствия его неудач, заставило неотрывно смотреть. И Крейн смотрел, не желая видеть, но и не в силах оторваться от развернувшейся перед ним картины. Мертвый взгляд его настолько резко контрастировал с лихорадочной активностью за пределами кабины пикапа, что порой лишь оставленные слезами дорожки выдавали в побледневшем Гурниссоне живого человека. В какой-то момент стало трудно дышать, и Крейн, не отрывая погасшего взора от исходящего болью мира, отстегнул ремень безопасности. Последней каплей стало отчаяние и мольба во взгляде преследуемой маленькими детскими телами девушки. Сердце пророка не выдержало и разлетелось на тысячу крохотных острых кусочков. Не собрать. Не в силах больше выносить эту муку, Крейн зарылся лицом в ладони и зарыдал. Лишь иногда между ревом мотора и всхлипываниями можно было услышать его еле различимый шепот: “Видит Бог, я сделал все что мог… Боже…”
К моменту, когда Джош дал по тормозам, старший Гурниссон уже немного успокоился. Кивнув в ответ на реплику брата, пророк устало прикрыл глаза. Сейчас он хотел только одного - покоя, и лес для этого подходил, пожалуй, как нельзя лучше.
- Хорошо, брат. Свернем при первой возможности. Нам о многом нужно поговорить...