Подобно более ранним артистическим амбициям Микаеля, классика комедии хрустнула ударом кулака в лицо. Падает мим. И время будто ускоряется. Вот только что каждый удар будто бы являл собой отдельную веху, требовал своего решения. И вот ЛеБлан лежит безвольным мешком на земле, позволяя ковбою топтаться на пальцах и пинать по рёбрам. Так несправедливо...
Впрочем, добрые люди быстро находятся и останавливают даже не драку, а избиение до того, как оно перерастает в нечто фатальное. А отец благодарной зрительницы протягивает руку, за которую побеждённый клоун хватается, как утопающий за соломинку.
– Порядок?
Хочется отшутиться, но костюм мешает: образ есть образ, от него не деться. Вместо хохмы Микаель поднимается на ноги и проводит ладонью больной руки перед лицом, будто бы скрывая его на мгновение от внимательной публики, превращая пластичную (насколько возможно со сломанным носом) мимику физиономии из беспорядка в беспорядок с широкой улыбкой. А пальцы здоровой руки (большой и указательный) сцепляет кольцом, остальные оттопыривает во всем известном жесте. I'm OK! Сочувственные взгляды безразличны ЛеБлану, не для них работает. А съёмкам радуется: шоу не удалось, но даже провал может принести известность, если в интернете его посмотрят миллионы.
Впрочем, каким бы приятным не было всеобщее внимание, впереди ещё ожидает выступление, вспоминает парень. Улыбаясь и откланиваясь, он пожимает и трясёт руку отцу девочки, посылает его дочке воздушный поцелуй, пытается поцеловать (пачкаясь кровью) в щёку только что верещавшую старушку и, зажимая течь, торопливо вклинивается в толпу по направлению к парковке, где одиноко среди машин стоит RV. Нужно (как можно быстрее) умыться, привести грим в порядок и, что хуже всего, испортить классический костюм мима гигантским клоунским носом, скрывающим отёк и ватные тампоны в ноздрях. Разборки с желающей (вопреки образу) разговора полицией, которая непременно возьмётся за потерпевшего после ареста виноватого, сейчас совершенно ни к чему, на них попросту нет времени и слов.