Тепло тогда усмехнулся Ингьяльд и, согласившись, кивнул в ответ подошедшему Горыне, благодарно принял подбадривание друга. Всё то время простоял в ожидании на отшибе натянутой беседы, покуда не двинулись за Ловчим в путь. И когда в другой час осталось позади озерцо ядовитое, углядел он плачевное самочувствие Василисы. С поникшим видом обходил грязь дурной земли, удручённый от того, что примеченная им заморская красота Василисы, располагающая к душе юноши, померкла после похода охотничьего.
И вот проходят от леса дальше, останавливаются. Вместе со змеем прощается Ингьяльд оглядкой с тёмным царством зверь-деревьев. Хотелось было ответить Полозу, вставить по привычке словечко колкое да умное, но чувствует юноша перед ним вину. Уж после того, как предложил он змея на растерзание собратьям, сложилось так, что Полоз теперь с ними остаётся. Неловко выходит, и от того Ингьяльд предпочёл не смотреть в сторону змея вовсе. Надеется он, что Ловчий заговорит его, отвлечёт на себя. Немного стеснённо прибирает кудри, как бы невзначай устало зевает, а после к Василисе подходит:
- Видел тебе тоже досталось крепко. Чудовищные ожоги, как чудовищно само едкое дыхание страшилища…
Опомнившись, проговорив сказанное про себя ещё раз, Ингьяльд тут же принялся руками размахивать, словно отметая слетевшие с губ слова:
- В том смысле…Хотел сказать, что шрамы украшают тебя. Безусловно. Но поскорей бы ранами твоими озаботиться.
Усмехаясь от несуразности своей, Ингьяльд качает головой, но спокойно добавляет:
- Не болит тело после сражения с Мёртвоглазом? Хочешь, пойдём поищем травы какие, может есть что вокруг полезное. Да и просто пройтись широким шагом по обычной привычной земле будет здорово.