Сказочным зверем безусловно казался юноше умерщвлённый Кровавоглаз. Но не сравнились вид чудный и дородство чудовищное с яркостью и дивом соратников Ловчего. Подвижность Варвары неумеренная, колдовство Василисы огненное, стойкость Горыни несломленная. И сам охотник – былинный воин, одолевающий ужасы неслыханные. Тут уж оборотничество Ингьяльда выделялось не сильно. И от того как-то странно и как-то проникновенно чувствовалось то тепло уюта, что даруют стены любимого дома. Туго принимало сердце жар возгоревшихся эмоций, но ощущал себя Ингьяльд чутьём не то звериным, не то человеческим, своим в кругу новых знакомых, будто бы породнился со всеми, будто бы на своём месте находился, и забылась на миг тоска многолетней отстранённости. И о того не стесняясь зализывал раны на лапе медвежьей у всех на глазах. Но, украдкой на Василису глянув, смутился вскоре и руку обратно перевоплотил, снова стался бледным юношей, худощавой невыразительностью.
Пережив схватку опасную, вступив в сражение со зверем на стороне Ловчего, приобрёл юноша частичку опыта и понимание ремесла именитого охотника. Стал сильнее и выносливее и в тот день повзрослел на малость.
Нашёл забавным Ингьяльд то, что Ловчий стал разъяснять про чудище Горыне, да учить того премудростям охотничьим. Прислушался всё-таки старик к словам Ингьяльда о преемнике, пусть и навеселе сказанным, но по делу искренним. И лёгкая зависть охватила юношу, но не было в ней зла и обиды. А что до появления Ягини – уже чуток попривык к ней Ингьяльд. Насупился, но не опешил от представления нового. Воспринял появление манерное как что-то само собой разумеющееся. Как исчезла ведьма и обратился Ловчий к змеелюду, подошёл Ингьяльд ближе, приготовившись дальше в путь отправиться. Но притаился за спинами, усмотрев судьбу Полоза. «Зря мы здесь задержались» – подумалось юноше.
И не нравится разговор Ингьяльду, не к добру всё идёт. Осматривает он раненого себя и остальных соратников Ловчего, взглядом останавливается на Горыне, которому больше всех досталось, которому один удар – и погибель. «Вот уже упрямый старик и упрямая баба – два сапога и пара!» – говорит про себя и скрежещет недовольно зубами Ингьяльд. Решившись, нехотя вперёд к змеям выходит, да отвечает им:
- Может и скажут спутники-то, но помирать зазря захотят не все.
Натужно улыбается юноша и простирает руки в стороны, будто на встречу из избы к старому приятелю выходит:
- Да, одолели мы Кровавоглаза! То правда. Но мы лишь оружие в руках исполнителя и ответ перед вами должен один лишь Полоз держать. Ваше это дело, междоусобное, а не рода людского, причастность наша опосредованна крайне.
Поворачивается после этих слов к лиходейке и смотрит на неё укоризненно, хоть и говорит без упрёка, мягко, почти что и умоляет:
- Варвара, пылкая наша, ну посмотри на себя, изранена ведь вся… И если себя не жаль, то посмотри на Горыню! Пожалей молодца, какой ему бой, крепко досталось богатырю нашему, куда ему сейчас сражаться? Кто же будет груди твои белёсые мять на привале? Тяжёлая битва нам выдалась со змеем, а вторую переживём не все.
Серьёзно, не моргая, смотрит на Ловчего, словно ответа ждёт от того, но прежде тяжело вздыхает и говорит громко, земли вокруг себя окликая:
- Ягиня, княгиня наша дорогая, знаю, наблюдаешь за нами, слышишь всё прекрасно. Так подсоби же своим могуществом великим, вмешайся коль надобно будет и не разойдёмся мирно со змеями. Ведь живыми не выйдем, а таких скоморохов терять тебе... наскучит ведь жизнь потом – лучше нас на всём белом свете не сыщешь. Мы ведь многое может провернуть, да тебе хорошо услужить, властительница.
Прокашливается, делает шаг к Ловчему и шепчет ему невнятно:
- Ну же старик, не упрямься. Подумай. Не нужно нам это. Давай уйдём скорее.
От выходок всех заметно краснеет Ингьяльд, неловко ему до жути, руки мнёт, губы поджимает и с каждым словом хочется провалиться сквозь землю глубже. Но промолчать и остаться в стороне не мог. И всё то, что пришло в голову, дабы предотвратить смерть соратников Ловчего, высказал.