Уж на что, как все прочие убедились, была Варвара ловка да быстра, а такого и от неё не ждали. Говорят люди, выше головы не прыгнешь, но Варвара не то, что свою голову с запасом перескочила, но доскочила аж до самой головы Кровавоглаза-змея. Казавшийся с земли таким маленьким, теперь глаз чудища стал для неё прекрасной, крупной целью, в которую разбойница метко хлестнула своим хлыстом из косы девичьей. Привязанное к другому концу стальное жало копейного наконечника вонзилось прямиком в зрачок, заставляя его расплескаться чернильной кляксой по желтой радужке, и змей взревел, замотав головой, полностью ослеплённый и обезумевший от боли. Он ещё пытался сопротивляться - кусался, бил лапами и хвостом вслепую, плевал желчью и изрыгал ядовитые пары, но удары сыпались на него со всех сторон. Люди забили ослепшее чудовище всем скопом, не дав ему ни других ранить, ни самому убежать на дно ядовитого озера. Обессиленный, израненный, окровавленный, змей-Кровавоглаз пал на отвердевший, растрескавшийся берег, повалившись набок, и уронил свою массивную голову, шумно и хрипло дыша через кровоточащие узкие ноздри и истекающую ядовито-кровавой пеной пасть. Чудище будто приняло свою судьбу - оно не билось, не дёргалось, не противилось более людям. Оно лишь хрипло, с лёгким подвыванием дышало, смирно ожидая, когда кто-нибудь добьёт его.
Ягиня была права. Всё-таки это был по-своему величественный зверь. Чудо, какому место только в сказках. Пожалуй, к этому существу, страдающему и беспомощному перед неумолимой судьбой, было можно даже почувствовать жалость. Но жалости точно не чувствовали варяги. Хольте презрительно плюнул под ноги, глядя на корчащееся существо. Инга лишь на секунду удостоила его взглядом, прежде чем вновь приняться оказывать помощь бессознательному Ургену. Рагнар устало отдувался и утирал пот с раскрасшевшегося, вспотевшего лица, как будто бы не чудище помог победить, а тяжело и обстоятельно поработал на кузнице.
Ловчий одолжил у Горыни меч, а затем, встав напротив нанесённой осадным орудием варягов раны, прикинул нужное место, и с размаху всадил лезвие в бок чудища по самую рукоять. Ловчий метил в сердце - оно было скрыто глубоко в поломанной грудной клетке, отделённое покрывавшим кости мясом, а также внутренностями, жировой прослойкой и требухой. Нужно было действительно длинное лезвие, чтобы достать до бьющегося сердца, всё ещё качавшего убывающую в теле существа кровь, и двуручник Ургена как раз для этого подходил. Понадобилось ударить всего раз - существо вдрогнуло всем телом, дёрнулось последние несколько раз в остаточных конвульсиях, и хриплое, тяжёлое дыхание затихло.
Кровавоглаз был мёртв. Человек в очередной раз победил, доказав, что неспроста является любимейшим творением природы и богов - уж кто во что крепче верит. Ловчего же не покидало ощущение, что со смертью Кровавоглаза что-то в мире необратимо изменилось.