Ловчий и Василиса
Наказав своим спутникам подыскать себе пока что место на побывку, Изборский Ловчий отправился наверх по склону, по узкой тропинке, ведущей прямо к распахнутым крепостным воротам. Следом за ним, влекомая под уздцы, брела верная Сивка, доверчиво и бесстрашно, как и была приучена. За ними следовала Провидица на строптивом Нечуе, а уж Нечуй, хоть хозяйку и слушался, а всем видом показывал, что он думает о затее пойти к ведьме под порог. Фырчал он, копытами землю рыл, и шёл нехотя, вынуждая хозяйку снова и снова себя подгонять, будто надеялся, что рано или поздно она всё-таки передумает.
За крепостной стеной жил не только князь с дружиною, но и самые богатые горожане. Стояли тут большие да высокие терема с гульбищами, по ставням да конькам узорчатой резьбою украшенные, а ещё была тут церковь поставлена - куда ж без неё. Высокая, красивая, с куполами золочёными и звонницею, всё как полагается. Не было в Изборске больше таких мест, как здесь, внутри высоких крепостных стен - мест, которые полностью принадлежали человеку, были его миром, отделённым от всего остального. Да только когда Ловчий и Василиса поднялись к крепостной стене и прошли через ворота, у них появилось полное ощущение, что они снова в лесу. Это место больше не принадлежало людям. Улицы были пусты, как и дома, здесь не было ни единой живой души. Сады при теремах одичали и разрослись, и корни уже переполазали на улицу,, засыпанную опавшей листвой. Богатые терема были разграблены варягами, некоторые даже частично разрушены, а бревенчатые стены оплели какие-то толстые корни, лезущие из-под земли, и странный колючий вьюн. Храм, воздвигнутый здесь ещё Возгарём, оплело ветками невесть как выросшее по соседству с ним большое дерево. Всё вокруг выглядело так, будто пустовало многие года, а не несколько месяцев. Эта разруха, однако, обошла стороной одно место - княжье подворье.
А вон и гридница. Даже стен не осталось - одно пепелище. Варяги пробрались сюда под покровом ночи, через тайно открытые восточные ворота крепости, мимо уже убитых дозорных, подобрались к самой гриднице, и все входы подпёрли толстыми брёвнами, чтобы никто не вышел. А потом - подпалили при помощи смолы и факелов. Ловчий не мог знать всё это доподлинно, но Провидица могла. Она это видела как наяву - тёмную ночь, и цепь варяжьих силуэтов вокруг бушующего пламени. И она слышала крики - ужасные крики изнутри горящего строения. Объятые пламенем люди вырывались иногда через окна, и крича бежали прочь не видя куда, как живые факелы. Варяги добивали их, лениво, будто нехотя. Поистине страшная картина - а ночь только начиналась.
Пока Ловчий шёл к княжескому дому, он замечал, что сходство Изборска с лесом обеспечивается не едиными только буйными деревьями. Живности тут тоже хватало. Бывшие улицы стали волчьими тропами - серые хищники рыскали неподалёку, сверкая зелёными огоньками глаз, припадали к земле, распушив загривки, и злобно рычали на Ловчего и Василису. Сивка была привычна к лесу, и была приучена не бояться хищников куда страшнее волков, и шла спокойно, а вот Нечуй, ощущая близость щёлкающих зубами пастей, нервничал и тревожно ржал, желая поскорее удрать с проклятого места, но не желая оставить тут Василису. Глядя на волков, Ловчий заметил, насколько же они худы. Их место - не здесь, вот в чём дело. Нет им дичи за крепостными стенами, и они, может, давно убежали бы в лес, если бы не держала их силою их новая хозяйка. Кроме волков Ловчий заметил тут ещё нескольких сов, бесшумно пролетавших над их головами, и услышал их встревоженное уханье. Что и сказать, согнав со своего места людей, молодая княжна окружила себя свитой по душе.
Ворота на княжье подворье были едва приоткрыты, и уже понемногу врастали в землю. Неподалёку от ворот два волка рычали друг на друга, перетягивая пастями крупную белую кость, давно уже обглоданную их собратьями. Ловчий не хотел этого знать, но опыт и ум раньше подсказал - человеческая то кость, большая берцовая, сочленённая с бедренной иссохшими жилами и суставом. Услышав Ловчего, хищники бросили кость и разбежались в стороны. Ловчий же подошёл к воротам, налёг на них, потянул створку, и, сделав проход пошире, смог свободно пройти во двор вместе с конём. Провидица следовала за ним, и вместе они оказались перед княжьим теремом. Терем у Возгаря был большой, и не только над землёю - были ещё обширные подвалы и закрома, где хранились запасы на случай осады, и даже был прокопан собственный колодец прямиком под домом. А над землёю было три этажа, крыльцо с высокими столбами да гульбище большое. Первый этаж был нежилой, если конечно не считать девок сенных, а на втором и третьем уже жила княжья семья. Ловчий был в этом доме множество раз, мог пройти по нему с закрытыми глазами, и легко бы нашёл и Ягиню, и Чахлика. Но искать было не надобно - только в одном окошке он видал огонёк небольшой. Комнатка Чахлика, самая верхняя и самая малая из всех, которая должна была быть чердаком, но стала его укрытием от всего остального мира. Даже став князем он не покинул её, хотя теперь ему принадлежал весь терем и многое за его пределами.
Идя к крыльцу, Ловчий прошёл мимо вынесенных на улицу столов. Три длинных стола, поставленных буквой П, накрытые скатертью и заставленные посудой. Остатки с поминок Возгаря, так и не убранные отсюда. Скатерти истрепались на ветру, промокли под дождями, а в тарелках гнили залитые дождевой водой объедки, привлекающие не только мух, но и крыс с вороньём. Вся эта живность до сих пор лениво копошилась по тарелкам и кружкам, выискивая, не осталось ли чего поживиться. Крысы и вороны деловито расхаживали по столу, плюхаясь в миски и сбрасывая утварь со столов, иногда вступая в короткие стычки друг с другом. Провидице вновь поплохело, когда они проходили мимо этих столов. Она увидела всё. Живого Чахлика во главе стола, и всех его братьев в компании прочих высоких гостей. Все были и мёртвые и умирающие, с синими лицами, с выступившей пеной у искусанных в кровь губ, с выкаченными глазами, налившимися кровью, и с расцарапанной ногтями кожей на шее. Кто-то лежал на столе вповалку, кто-то свалился под него, а кто-то откинулся на стуле, бессмысленно таращась в небо. Они все пили из одного ковша, который разливала Ягиня. Пил даже Чахлик, но сестра позаботилась о том, чтобы редкий яд не убил его.
- Так надо. - Сказала тогда она брату. - Иначе было нельзя.
Внутри терема всё было почти что как прежде. Не было никаких следов разрухи, всё лежало на своих местах. Только толстые слои пыли выдавали, как давно не знал терем хорошей приборки, но убираться было некому. Сенных девок не было, как не было и других работников, как не было и охраны, и желающих встречи с князем гостей, званых и не очень. Терем был тих и пустынен, только скрипело всё что-то там и тут, и не горело ни единого огонька. Наощупь взяв попавшуюся под руку свечку, Ловчий запалил её, и отправился наверх.
Комнатку Чахлика они вдвоём нашли без труда. Ловчий был там всего лишь раз, вместе с Возгарём, когда тот зашёл сказать младшему сыну, что тот должен собираться и ехать с ним на охоту. Помнится, юноша был не шибко рад этому, но изо всех сил старался не показать того лицом. Сейчас, подходя к двери, он слышал из-за неё два приглушённых стенами голоса, как это тоже нередко бывало - Ягиня всегда проводила много времени с младшеньким, а сейчас им и вовсе ничего не мешало. Обычно на ночь Ягиня читала ему сказки, и похоже, что эта традиция дожила и до сегодняшних дней.
- ...и тогда взял Изборский Ловчий свой топор, взмахнул им, и отсёк буйну голову атаману Гуляй-Траве! - Слышал Ловчий мелодичный девичий голос, такой знакомый ему, пока открывал скрипучую дверь. - А голову ту за волосы с земли взметнул, кинул в мешок свой, подвязал к седлу, и отправился обратно в Изборск. А там уже ждал его возвращения князь Возгарь. Увидел он голову ту, и...
- Ну просил же таких ужасов не рассказывать. - Устало отвечал мальчишеский голос Чахлика. - А ты всё за своё. Про головы отрубленные да про мертвецов всяких. Думаешь, мне мертвецов мало было? Расскажи другую сказку.
- Расскажу. Но потом. Видишь, гости к нам пришли. Говорила же, русским духом пахнет.
Дверь распахнулась полностью, и перед глазами Ловчего и Провидицы предстала вся сцена целиком. Маленькая комнатка, скупо освещённая лучиной, была куда более прибрана, чем весь остальной терем, и вместе с тем была довольно скромна в обстановке. Молодой князь Чахлик уже готовился ко сну, и лежал на своей узкой кровати, подложив под спину и голову аж три мягких подушки. набитых перьями. Красивый голубоглазый юноша с закрывающими уши русыми волосами выглядел даже более болезненно, чем обычно - кожа его была мертвенно-бледна, а веки опухли, будто бедолага хронически недосыпал. Худое лицо сохраняло печальный и слегка отстранённый вид, а ладони лежали сложенными на едва вздымающейся груди. Чахлик выглядел словно приготовленный к погребению покойник, а игра света и тени только усугубляла это впечатление. Его дыхание было сиплым, а голос - тихим. Даже губы были какие-то обескровленные. И тем не менее, своя красота была юноше присуща. Однако увидев Ловчего, юноша заметно оживился, его глаза заблестели, щёки загорелись румянцем, и он даже привстал на постели, что далось ему с некоторым усилием.
- Ловчий! И правда ты! - Чахлик даже смог немного улыбнуться ему. Похоже, он и правда был рад его видеть. - А я думал, не придёшь.
- Ну как не прийти, когда князь велит!
Ягиня сидела неподалёку, на лавке у стены, расчёсывая свои длинные, волнистые волосы цвета воронова крыла. На Ловчего она не смотрела прямо, интригуя его взглядом с полуоборота и лёгкой улыбкой на чувственных алых губах цвета крови. Её глаза по прежнему сияли зелёным огнём, точь в точь как у волков в ночи, давая отсвет от лучины. Отложив гребень, Ягиня встала в полный рост - она была ненамного ниже Ловчего, а стройный, изящный стан затягивал белоснежный сарафан. А вот ноги были босые, как и всегда - по какой-то причине Ягиня никогда не носила обуви, но тем не менее кожа на её ногах всегда оставалась нежной, словно бархат. На её поясе висел небольшой костяной ножик и небольшая сума, где она хранила всевозможные нужные для колдовства вещи. Был у неё ещё браслетик из янтаря на запястье, который она иногда перебирала в своих тонких пальчиках с длинными ноготками. Она улыбнулась Ловчему, обнажив снежно-белые зубки, и эта улыбка была наполнена игривым лукавством. Да, она была красива. Красива настолько, что даже страшно. Слишком идеально, чтобы быть человеком.
- Наконец-то добрался. Здрав будь, Изборский Ловчий. - Ягиня благосклонно кивнула, подходя ближе к прославленному охотнику. И тут же прищурилась пытливо. - Что-то в тебе изменилось с нашей последней встречи. Что-то такое... - Сжав кулачок, княжна приложила его к тугой груди, ближе к сердцу. - Что-то внутри. Не могу понять. Но меняется всё, даже ты. Суть жизни такая. Ты присядь. И спутница твоя пусть присядет.
Одно движение ведьминой ладонью, и скамья сама придвинулась ближе к Ловчему и Провидице.
- Как добрался? Больше никто по дороге не помер?