Тут Горыня, вестимо, дал маненько маху. С умруном как надобно? Да очень просто: дал по голове, а потом ещё разок-другой, чтоб обратно в могилку спровадить. Башку отсечь, чего ещё, можно кол посреди груди вбить, а можно ещё на костре сжечь, вот это самое верное.
Да оно и понятно так растеряться, ведь впервой на глазах у парня вот так человек возвращается из-за калинова моста... Остальными может и понятно было, а вот юноша мог запросто принять Варвару за нечисть.
Сидит Горыня истуканом. Глаза круглые что у того совёнка. В рот полено можно кинуть, руба. И дышать забыл как надо, только когда дева смертная начала прерывисто говорить, вперемешку со вздохами, моргнул раз. Глаза вытер кулаками, да нет же! Живая лежит, приходит в себя. Чудо? Ворожба? Не иначе.
Ловчий сделал дело, брякнул выходя и был таков. Оно и понятно, дело то не простое, да что там дело: на службу встал - ярмо одел. Хорошо что Василиса говорить начала, не то блеять как теленок стал бы Горыня, не иначе. Не выходило ещё у парня так головой орудовать, как мечом. Да и мечом, по правде, так себе...
Воды быстро принёс в кадке, осторожно Варваре протягивает. Кивает, соглашаясь с Василисой, мол, все верно говорит.