- А мы разве не вместе пойдем? – говорит Кэйли закрывающейся двери и еле сдерживается, чтобы не броситься следом за Патриком.
Очевидно, что не вместе. Но почему-то это так обидно. Бросил ее одну в таком состоянии… «Мигом», ага. Прямо за пять минут в незнакомом городе найдет магазин детской одежды, открытый почти в девять вечера. Да и что он там вообще сможет купить без нее? Все же надо мерить! И вообще он мужчина! Небось ни размера не угадает, ни фасона, ни цвета. А ей сиди здесь непонятно сколько в одиночестве! А вдруг с ней еще что-нибудь подобное случится? А вдруг этот процесс не завершен и она вообще в младенца превратится?
А вдруг… А вдруг он вообще сбежит? Вон как помчался… А ведь если у него при себе паспорт и деньги… От такой ситуации кто угодно сбежит, если раньше с ума не сойдет. И как она будет совсем одна в детском теле?
Поймав себя на том, что вот-вот разрыдается, Кэйли говорит себе «стоп». Патрик так не поступит. Он же любит ее (и не будем развивать мысль о том, что любит он не вот этого вот ребенка, а вполне себе взрослую Кэйли, с которой он привык развлекаться и трахаться, а не нянчиться). И он обещал вернуться. Он обязательно вернется.
Надо успокоиться и чем-то себя занять. И на всякий случай убедиться, что оба их паспорта мирно лежат в номере и расставаться пока не собираются.
Где там шоколадки, говорите?
«Не увлекайся». Ха, да тут всего две крохотных плиточки! Это же почти гомеопатическая доза! Но, надо сказать, действенная. Меньше чем за минуту проглотив одну из шоколадок и с сожалением положив вторую обратно (а вдруг он не догадается купить еще?), Кэйли немного веселеет.
И решается встать перед большим зеркалом в шкафу у входа. Да уж… Там, на пляже, ее эксперименты с одеждой казались ей гораздо более удачными. А Патрик вроде оценил (и если он оценил ЭТО, то чего же он там накупит, черт!). Хотя погодите-ка… Да он же просто издевался!
Тихо, тихо. Это нервы. И у него тогда, и у тебя сейчас. Это пройдет. Наверное. Должно пройти. Она же в детстве была веселой и жизнерадостной. Но сейчас колбасит не по-детски (ха-ха). Господи, неужели быть ребенком похоже на перманентный ПМС? Хотя если смотреть при этом на себя в зеркало в нелепом наряде и с гримасничающим детским личиком, то это почти смешно.
Кэйли развязывает узлы и сбрасывает одежду. С несколько отрешенным любопытством рассматривает себя в зеркале. Спохватившись, запирает дверь изнутри. А то стоит тут голяком… Интересно, он ей трусики какие-нибудь купит? А купальник? На море же все-таки… И пойдут ли они вообще купаться?
Так странно понимать, что вот это – ты. Кэйли кажется, что она совершенно не помнит себя в том возрасте. Ну, то есть внешне не помнит. Так-то воспоминания есть: и школьные, и семейные, и дворовые. Но они все как бы «изнутри». Не будь у нее кучи детских фотографий, насколько быстро она поняла бы, что это именно ее тело, а не какого-то другого ребенка? Родинки, шрамики... Или вот, к примеру, встретив такую девочку на улице, восприняла бы как своего детского двойника? Мама наверняка сказала бы «Смотри, как похожа на тебя в детстве», а она сама?..
А она уже и забыла, какие у нее были шикарные кудри. Все-таки очень милый ребенок, как ни крути. Хоть телом этим, конечно, не похвастаешься. Взрослое у нее гораздо сексуальнее. Ничего, малышка, ты вырастешь и будешь очень даже ничего. Зато сейчас еще эпиляцию делать не надо.
На этой оптимистичной ноте Кэйли отлипает от зеркала и на некоторое время зависает над чемоданом. Потом решает, что из длинной патриковской футболки выйдет прекрасная «домашняя» туника, надевает ее и усаживается на кровать с пультом, честно собираясь терпеливо дождаться парня за просмотром чего-нибудь.
Через минуту идет проверить, действительно ли футболка похожа на платье. Не очень, поясок бы… Интересно, брал ли Патрик с собой кроссовки? Если вытащить из них шнурок… То он будет ругаться. Хе-хе.
А на английском у них что-нибудь показывают?
Через пять минут идет в туалет.
Через десять – к окну, посмотреть, не возвращается ли Патрик. Но окно выходит не на улицу.
Еще через три – к корзинке с вином.
Вздохнув, к бару за колой.
И где он так долго?
О, мультик!
…
Чаяниям Патрика не суждено было сбыться – выбежала к нему та же девочка, которую он оставил в номере. Только переодетая в его футболку и отчего-то почти счастливая на вид. Приняв у него из рук обновки, она без стеснения разделась и заходилась их примерять. О нижнем белье он, конечно же, не подумал, но одежда на удивление пришлась ей почти впору. Босоножки чуток великоваты, но регулируемая застежка спасает. Можно жить.
- А у тебя неплохой глазомер, - похвалила она Патрика, рассматривая свой новый образ в зеркале.