Когда Весельчак закончил с перевязкой и вышел из каморки охранника, перешагнув через окровавленное тело Томаша, он обнаружил, что успел пропустить почти всё. Его подельники уже закидывали последний денежный мешок в багажник, оставив Коннора наедине с затихшими банковскими работниками. Аптечка болталась у него на поясе, подвязанная к ременной петле штанов при помощи куска бинта. Весельчак почти не хромал, трамадол делал своё дело, и тут бы ему побежать скорее к своим, пока они не решили в панике сделать ноги и бросить его тут. Но в этот момент взгляд Коннора упал на Итана.
Разумеется, Коннор слышал разговор Хмурого и охранника. Про сейф, про запись. В том, что охранник скрысил кассету, Весельчак даже и не сомневался, и уже одно это рождало в душе паранойю. Если там ничего особенного нет, зачем её прятать? А если этого кадра шлепнуть, то едва ли копы додумаются без него, что грабители увезли не все записи. И кстати, какую именно камеру писала эта плёнка? Вдруг наружную? Но даже если охранник просто перебдел - он же видел Эйт-Болла. То есть, Хмурого, разумеется Хмурого. И Коннор снова оказался в той же ситуации, как и десять лет назад. И он бы снова даже не колебался, если бы не кое-какие факты.
Коннор мог бы убить Итана и тут же забыть о нём, как и о большинстве тех, кого убивал. Он убил бы его даже не заходя за стойку, поливая дробью прямо из прохода и не считаясь ни с какими сопутствующими жертвами, а потом просто прикрыл бы поломанную дверку, чтобы приглушить истошные крики тех, кто ещё был жив в той кровавой бойне. Он бы забыл и этих людей, и эти крики, как только вышел бы из банка. Он так же не помнил и того парнишку, которого застрелил на той злосчастной автостоянке - помнил только, что прицелился в его широкий, открытый лоб. В сущности, из всех убитых им отчетливо помнил он только дядю Кенни - в ночь своей смерти тот безмятежно храпел в кресле, освещенный лишь экраном телевизора, в котором какой-то толстый мужик в майке с коротким рукавом рекламировал набор кухонных ножей. Коннор даже помнил, что ведущий телемагазина как раз демонстративно разрезал что-то очень прочное ножом для мяса, когда маленький Коннор упер скотобойку в широкий, потный лоб дяди Кенни и нажал на спуск. В худенькую руку мальчика отдало упругим толчком мощной пружины - и дядин храп оборвался на половине ноты. Из широкого, красного носа с присвистом вышли остатки кислорода в легких, и только после этого из дырочки во лбу хлынут темный кровавый ручеек. Если бы не это, можно было бы подумать, что дядя всё ещё спит. Но нет - телеведущий рассказывал о преимуществах карбонового лезвия уже мертвецу, пока Коннор потрошил его сейф за картиной, куда тот откладывал деньги на колледж своим любимым мальчикам.
Стрёкот лопастей вертолёта - вот что остановило Весельчака. Это - и кучка нытиков, которые наверное уже сейчас мечутся в дилемме, а не бросить ли им их рыжего напарничка в надежде, что он истёк кровью и сдох. Вот ведь уроды, убежали все разом в машину, и никто не остался проверить, как дела у раненого подельника. Нет у него времени, чтобы возвращаться за стойку и расстреливать охранника. К чёрту этих овец, и к чёрту, даже если поганый охранник видел морду Хмурого и запомнил её.
Грохнуть чёрного попозже будет быстрее и безопаснее, чем расстреливать банковских крыс.
В общем, в тот самый момент, когда его подельники уже готовы были сдаться и ударить по газам, Весельчак и выбегал из банка, на ходу заталкивая патроны в приемник.
- Дверь! -Крикнул он, прося Пиджака заранее открыть ему дверцу.