Прижала к стене ладонь в перчатке одновременно с тем, как вздрогнул пол под ногами – будто включили старые двигатели – только затем, заякорившись, и мысли заякорила фактом, что вообще-то комплекс находится на планете и выбраться на орбиту, где уже двигатели бы его так вот трясли, увы, не способен. Внутренним зрением взглянула на схему комплекса – купол доков, шпиль, «лепестки» вокруг – представила, как часть шпиля примерно на высоте прогремевшего взрыва отваливается от основания. Куда эта часть должна будет упасть, учитывая, что шпиль на планете и на него действует гравитация? Конечно же, прямо на «лепестки», потому что жесткость самого шпиля не позволит частям провалиться внутрь конструкции, а гравитация планеты и лёд не позволят частям улететь достаточно далеко в сторону – к тому же, если бы взрыв был достаточно мощный, чтобы отбросить, скажем, доковый купол, то равная сила будет направлена на сам шпиль, что заставит его сжаться и приведет к еще большим разрушениям. Вывод? Безопаснее всего сейчас быть под точкой взрыва, а не в стороне от неё.
– Опасность обрушения, нам нужно поторопиться, – тихо сообщила поднимающемуся на ноги Крейну, добавив в сухую до репликанства фразу это вот «нам».
Ничто так не делает тебя в глазах других человеком, как обобщение себя с собеседником. Кто-то ошибочно считает это эмпатией и по-правде именно такой сигнал ты хочешь подать, однако эмпатия, все-же, не только способность вовремя сказать правильные слова, но и желание услышать, понять и разделить тяжести кого-то другого. Желание не обязательно бескорыстное, однако между людьми эквивалентное желанию установить сетевое соединение. И точно так же как с сетевым протоколом, эмпатия требует постоянного взаимного подтверждения: «я понимаю тебя, а ты понимаешь, что я понимаю тебя?». Проявление же человечности может быть лишь разовым заявлением: «нам нужно поторопиться», – и тебе совершенно все равно, что это «нам» значит для других, если они делают то, что от них требуется — одностороннее «решение» проблемы двух генералов: «я иду в атаку на рассвете завтрашнего дня и отправляю сотню гонцов с этим сообщением».
А между тем… Адриан, да? Лицо лаборанта моментально связывается с именем – сочетается идеально. Например, если бы этот лаборант был никакой не Адриан, а имперец в клонированном теле, которое просто выглядит как самый настоящий Адриан, то такое имя он бы себе и взял, посмотрев в зеркало. Или ты думаешь, что ты одна догадалась так анонимизироваться? Что наводит на мысль: неплохо бы тебе самой вспомнить легендированное имя этого тела.