Фонарь погасив и в сторону отодвинувшись, командиру на дверь рукой показала: «открыто, только кнопку нажать, если есть желание». В темноте же и осталось лишь, что мыслям цепляться друг за дружку, да глазам обманчивые блики на стенах ловить. Импланты… Ведь наверняка установила себе что-то и на вот такой случай, чтобы не оказаться надолго слепой неизвестно где. «Патрон» как-то целиться умудряется – визор в скафандре у него одного работает или все-таки в глаза себе предусмотрительно вкрутил темновиденье? Если это линза простая без необходимости природой дарованный глаз необратимо заменять, то и себе бы такой же апгрейд поставила без раздумий бы – а может и есть уже у тебя такой, да просто не помнишь.
Не помнишь и где это «здесь». Там, внизу, в кабине лифта, казалось, полжизни назад, можно было еще сказать себе, что и знать этого не можешь, не помня даже о самой себе ничего. Теперь же – «Молох», «Шедао», Войд – сложно представить, что ты оказалась где-то, не зная об этом месте заранее. И если такое знание было, то его теперь нужно лишь вспомнить. Может, все эти крики вокруг – писк крыс в лабиринте, но ведь быстрее всего выбраться из такого лабиринта напролом через стену, скафандры же на случай жесткого вакуума снаружи у них троих уже есть.
Представила себе корабль памяти – не настоящий это корабль, придуманный, но тем не менее свой, как дом родной, и каждую мелочь на нём знаешь, и в каждой комнате лежат воспоминания. Глаза на воображаемом мостике распахнула, по воображаемому навигационному оборудованию скользнула взглядом, к двери разворачиваясь, шаг, еще один, мимо люков в отсеки «Шедао», «Молох» и «Войд» прошла, взглядом мысленным воображаемую дверь с надписью «Current Run» ища – на стене в ней, прямо над шкафчиком с пистолетом, напротив кодового замка GT, голографический проектор с единственной картой – картой этого места.